2

Ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для ваc.

Евангелие от Матфея


В Альфа Омегу плеснут талой водой с кусками грязного льда, ошметками целлофана, огрызками пластиковых коктейльных трубочек и электронных сигарет, – всего того, из чего уже несколько десятилетий состоит поверхность земли. Он очнется – и тут же пожалеет о том, что очнулся.

Во мраке ночи, которая никогда не заканчивается в Автономии Демократии, на лбу Альфа Омеги невидимо забагровеет кровь. Он вздрогнет, привязанный к ржавому, заиндевевшему люку, закашляется, вдохнув воздуха Автономии, напитанного испарениями всемирной свалки и дымом тысяч костров, на которых воскрешенные средневековые жгут ведьм.

Хлюпнет дырявое пластиковое ведро, и, привыкая ко мраку, сквозь медленно рассеивающуюся зловонную пелену Альфа Омега увидит свору человекоподобных: ободранных, оголодавших, со впалыми щеками и животами, и даже впалыми, чумазыми ягодицами, просвечивающими в прорехи лохмотьев. Один будет совершенно беззубый, у другого проказа съест уши и пальцы, у третьего глаз заплывет волдыристым герпесом от кромки волос до самого подбородка.

– Как вы сюда попали? – прохрипит Альфа Омега.

Отзовется самый мелкий из шайки, жилистый, верткий, весь в татухах и без единого зуба во рту.

– А я всегда говорю: не бзди – прорвемся! – беззубый подмигнет Альфа Омеге, кивая на какой-то парящий плот, сварганенный из раскладных пляжных шезлонгов, добытых явно на тех же свалках Автономии Демократии, где промышляет Альфа Омега. Под шезлонгами будет прилажен допотопный (в прямом смысле слова) двигатель, сверху – лопасти вертолета.

– Где топливо взяли? – закашлявшись, изумленно спросит Альфа Омега.

– Где взяли, там больше нету, – развязно скажет беззубый, открывая и закрывая свою зажигалку «Зиппо», демонстрирующую, насколько он крут – не потому, что у него есть зажигалка «Зиппо» (на свалках Автономии Демократии можно нарыть не только зажигалку, но даже ядерный реактор), а потому, что ему есть, чем ее заправлять.

– Люк-то вы как открыли? – уже чуть более уверенно прохрипит Альфа Омега. – Там же наномагнит.

– На каждый ваш наномагнит найдется наш дрын с резьбой.

Тут Альфа Омега заметит, что мелкий беззубый опирается на внушительный дрын. Беззубый смачно сплюнет, и Альфа Омега сообразит уточнить главное.

– Вы кто?

– А вот именно! Мы никто, и звать нас никак! И нет у нас ни шиша! А мы не хотим быть лошарами и терпилами! Мы хотим, как ты, фраер, – быть всем и иметь все!

Беззубый подойдет и бесцеремонно потреплет Альфа Омегу по шелковым волосам, выбившимся из-под бейсболки. Остальная шайка примется расстилать закрученную по краям клеенку и раскладывать на ней свою скудную снедь, как бы готовясь вкусить одновременно хлеба и зрелищ:

– В натуре! Мы тоже хотим! Мы хотим жить по-человечески! Мы хотим жить на Районе! Мы че, не люди?

Альфа Омега увидит, что у них на всех только один ломоть серого хлеба, одна рыжая, старая, тощая вобла и одна, много раз использованная, одноразовая тарелка.

– Ты же тут командуешь парадом. Вот скажи своему начальству, что нашел новых зачетных строителей. И мы тихо заедем на эту фильдеперсовую хату – и даже блатовать не будем! – беззубый обернется на свою шайку, с рычанием накинувшуюся на единственную воблу, и уточнит: – Особо не будем. За базар отвечаю. Как тебе такая мулька?

Альфа Омега снова прокашляется:

– Мулька замечательная. Превосходная мулька. Жалко, что не получится, – Альфа Омега покажет на свои ладони, пронзенные от кожи до кожи двумя цилиндрическими чипами. – Вы же знаете ИЯ! Оно все слышит. Как я смогу обмануть ИЯ, что вы строители, если вы не строители?

– Твои проблемы, братан, – снова сплюнет беззубый. – Отключи эту хрень. Хочешь, я ее вырублю.

– Эта хрень не вырубается. К тому же я могу прямо сейчас отправить сигнал бедствия, и эта хрень вышлет за мной дрессированных гюрз Демократии, а это такие страшные твари, что, боюсь, дрын вам не поможет. Хоть он и с резьбой.

Не успеет Альфа Омега договорить, как его чипы угрожающе засияют цветом «темный лосось» [смотри QR-код] и раздастся вкрадчивый голос:

– Вы хотите отправить сигнал бедствия?



Цвет «темный лосось»





– Не, сам справлюсь, – тихо скажет Альфа Омега в сложенные ладони и снова прямо посмотрит на шайку. – Так вот, я могу отправить сигнал бедствия – и сошлют вас на строгий режим – на Центральную Спортплощадку. Как вам ТАКАЯ мулька?

– Мы тя разъерошим раньше, чем они сюда доберутся, – неуверенно процедит беззубый, для храбрости еще основательнее оперевшись на дрын.

Шайка заорет:

– Кончай его, Сэмэн!

Беззубый пройдется разудалой моряцкой походкой, сверкая во тьме щуплыми ягодицами, и вдруг резким движением задвинет кулак Альфа Омеге под печень. Альфа Омега, до сегодняшнего дня никогда не испытывавший боль, вскрикнет и побледнеет. Капли крови на лбу вздрогнут, похожие на венок из омелы, которым верующие украшали двери своих домов в Рождество, когда в мире еще было и Рождество, и дома, и верующие.

– Ну, давай. Как там принято. Последнее желание, – предложит неумолимый Сэмэн.

Альфа Омега с минуту будет ловить воздух и судорожно соображать, что бы ему предпринять. Вдруг взгляд его упадет на рюкзак.

– Последнее желание? М-м-м… Выпить можно?

– Выпить? А че ж не выпить! Шо мы, звери, что ли! – великодушно ответит Сэмэн. – Было бы шо выпить!

Альфа Омега кивнет на рюкзак и скажет:

– Достань там…

Сэмэн рукой прикажет герпесному, чтобы тот порылся в рюкзаке, и герпесный достанет старинную фляжку, в которой будет заманчиво булькать какой-то фосфоресцирующий кисель.

– Че это? – недоверчиво спросит Сэмэн.

– Щидакаша… Коктейль такой наш, – ответит Альфа Омега, стараясь звучать убедительно.

Но шайку Сэмэна убеждать не придется – не успеет Сэмэн распорядиться, как все подельники налетят, урча от восторга, на фляжку – да и какой нормальный человек, прозябая в Автономии Демократии, не пришел бы в восторг от любого фосфоресцирующего киселя, будь он хоть серная кислота. И, разумеется, зря.

Из копошащейся кучи послышится рык герпесного:

– Братва, да это лучше, чем ерш!

Сэмэн громко ударит дрыном о люк. Шайка замрет, облизываясь.

– Пусть сам выпьет сначала! – разумно скомандует беззубый Сэмэн.

Герпесный с татуировкой «Эдик» на руке нехотя вольет глоток в рот связанному. Альфа Омега выпьет с видимым удовольствием, нарочно облизнется и скажет:

– Ну, че, мужики, по пийсят?

Тут уже шайка не выдержит – не дожидаясь отмашки все еще сомневающегося вожака, набросится на фляжку, вырывая ее друг у друга, и вылакает ее в мгновение ока – или, как сказало бы ИЯ, мгновение ОК.

Сэмэн разочарованно и брезгливо сплюнет. Но что произойдет с шайкой! Не успеет волшебный кисель согреть их заиндевевшие жилы, как на лице у каждого просияет благодушие, миролюбие и все остальные антагонисты агрессии, а герпесный Эдик даже протянет:

– Ребята! Давайте жить дружно!

Альфа Омега, довольный достигнутым результатом, подбодрит Сэмэна:

– Зачетная вещь. Укрепляет иммунитет, нормализует настроение, восстанавливает здоровье.

– А герпес-то мой пройдет? – спросит Эдик.

– Не, герпес не пройдет. Герпес – это вирус, а вирусы не лечатся, – честно ответит Альфа Омега.

– Сука, в космос летали, а вирусы лечить не научились, – философски отметит Эдик и добавит для убедительности: – Бляха.

– На все воля ИЯ! – приободрит шайку Альфа Омега. – Я смотрю, закусочки у вас мало. Да и по пийсят закончилось. Сгоняю за добавочкой? Отвяжете меня?

С благодушной готовностью шайка двинется развязывать ценного пленника. Сэмэн ухватит дрын, подбежит к Альфе Омеге и станет отгонять от него подельников, причитая:

– Вы че, в натуре, братва??? Че он вам налил???

Но братва уже развяжет Альфа Омегу. Вытащив из рюкзака свой фонарик, он оглядит окружающих, спокойно возьмет с клеенки воблу и хлеб и двинется к люку под напрасные крики беззубого:

– Держите его, вы че!? Он же свалит!

Альфа Омега обернется, прямо посмотрит в лицо Сэмэну, направив на него фонарик, четко и медленно скажет:

– А ты мне поверь. Поверь, что я не сбегу и не обману. Я не шулер. И не фраер. Просто поверь.

– Падла буду пирожок, я себе-то верю через раз! – возопит беззубый.

Рассвирепев от спокойствия Альфы Омеги, он рванет на себе остатки майки-алкоголички, обнажив татуировку с изображением какого-то парня, подвешенного для чего-то к столбу с перекладиной, в окружении роз, шипов и арф, похожих на самодельные балалайки.

Альфа Омега продолжит спокойно смотреть прямо в лицо Сэмэну, его слегка опущенные вниз глаза замерцают, как вечернее небо Района, которое он оставил невыключенным, чего никогда бы не сделал в других обстоятельствах.

Сэмэн не сможет отвести взгляд от глаз Альфа Омеги, повинуясь чему-то необъяснимому (хотя всему объяснимому – будь то менты или дрессированные гюрзы Демократии – он ни разу не повиновался ни в своей первой, невечной, жизни, ни в нынешней вечной).

Мягко улыбнувшись, Альфа Омега вытянет из рюкзака допотопный полароид, посветит фонариком и сфотографирует беззубого анфас и в профиль – то ли как следователь, то ли как ортодонт.

– Падла буду… – только успеет промычать Сэмэн, но Альфа Омега широко улыбнется, как улыбаются грудничкам, чтобы они улыбнулись в ответ.

– Ну, же! На память! Чи-и-и-из!

Сэмэн, окончательно потерявший волю, оскалится – такой же беззубый, как грудничок. Альфа Омега в последний раз щелкнет полароидом, бросит его в рюкзак вместе с воблой и хлебом и исчезнет в люке.

Ухватившись за пассифлору, он благополучно вернется в свою фильдеперсовую хату, в свой бесподобный Район, лучший дизайн-проект из всех, когда-либо существовавших в природе и в цифре, а в темной серверной, извиваясь лентой внутри соловецких гробниц и подклетей, будет шипеть сама эта цифра, без которой, с одной стороны, никакого Района бы не было, а с другой стороны, никакому Району и не надо было бы быть.