Глава 14. Юля

– Долго ещё? – тихо спрашивает Лев Викторович, поглядывая на часы.

– Скоро подъедем, – отвечает таксист вежливо. – Вам ещё повезло, что я пути объезда знаю. Стояли бы до завтрашнего утра.

– Повезло, – бурчит Демидов.

Чувствую на себя тяжелый взгляд, но продолжаю пристально смотреть в своё окно.

Далеко я от сквера не убежала. Быстро пришло осознание, что без него я вряд ли тут что-то найду. А общаться с незнакомыми людьми – ещё хуже, чем с этим ненормальным. Даже несмотря на то, что он вылил на меня ведро с помоями и даже не извинился до сих пор.

– Ребята с тобой не связывались? – спрашивает он спокойно.

– Связывались, – отвечаю равнодушно.

Уши напрягает противный писк поворотника. Хочется оказаться далеко-далеко.

– У них всё в порядке?

– Да.

Наконец-то создается тишина, которую тут разрезает мужской трудный вздох.

– Хорошо, Юля, – произносит он тихо.

Ещё больше отворачиваюсь от него, давая понять, что общаться я не намерена, и легонько дую на стекло, а потом пишу пальчиком своё имя и разглядываю его, словно могу узнать что-то новое.

После произошедшего с нами два года назад я не хотела никого видеть. Отказывалась выходить из дома. Даже с Мией и Мироном не общалась.

Было стыдно, горько, тошно. Внутренности каждый раз выворачивало от накатывающего чувства вины. До хрипоты обидно, что я оказалась такой дурой и попала в тот дом. Возможно, случись это сейчас – вела бы себя по-другому. Но мне было шестнадцать.

Я росла крохотным, задиристым птенцом, который случайно выскользнул из гнезда и осознал, что такое лес, полный опасностей. Жестокий лес.

Не знаю, по своему ли желанию к нам в дом часто начал приезжать Демидов?..

Сейчас не покидают сомнения – может быть, его папа мой надоумил? Отец тогда что только не пробовал. Психолог, клиника, друзья, отпуск – все попытки были напрасными.

А когда Лев Викторович проявил ко мне дружеский интерес, я воскресла. Действительно, начала забывать ту ночь. Потихоньку стала почти что прежней. С оговорками, конечно.

А потом он уехал. Как раз начался новый учебный год, поэтому я быстро переключилась на десятый класс. Тем более, Демидов сам заверил меня, что никогда в жизни больше не вернется в наш город.

Эгоистично, но так мне было легче.

Знать, что никогда его не увижу…

Я просто начала жить дальше.

Единственное, за что мне немного стыдно – это моё поведение в то время. Его общение я восприняла как что-то большее и возможно была надоедлива.

Закатываю глаза от раздражения на саму себя.

Совершенно точно была.

Ничего особенного. Я не вешалась на него и ни в коем случае не приставала. Слишком хорошо воспитана для этого. Просто меня было много, а Демидов не очень и возражал. Наше общение было чудаковатым хотя бы потому, что мы часто просто молчали. Я была не очень болтлива в силу психологической травмы, он – в силу дурацкого характера.

Мотаю головой.

Прошло два года.

Сейчас, видит бог, я больше за ним не увиваюсь. И его обвинения удивительны.

– Приехали, – слышу бодрый голос водителя.

Молча выбираюсь из машины и, надев рюкзак, складываю руки на груди. Украдкой наблюдаю, как мой спутник застегивает куртку, закрывая горло от ветра.

– Нам туда, – кивает Лев Викторович.

Дожидается, пока я начну движение и невозмутимо следует за мной. До канатки добираемся довольно быстро, молча. Вокруг довольно много людей, это немного ослабляет напряжение между нами.

– Юль, погоди, – говорит он, ухватываясь за мой локоть.

– Что? – поворачиваюсь, освобождая руку.

Демидов внимательно изучает моё лицо и немного потерянно озирается по сторонам, словно говорить ему сложно.

– Прости. Я не должен был срываться на тебе. Ты стала очевидцем сцены, у которой я бы не хотел свидетелей. Поэтому разозлился и вывалил всё это на тебя.

Киваю еле заметно.

– Я не преследую вас, – сужаю подозрительный взгляд.

– Я знаю.

– Вы сами настаивали, чтобы я здесь оказалась. Поездку я не планировала и не хотела. Ехать вместе с вами на встречу с вашим отцом – тоже ваше предложение.

– Я знаю, Юля, – повторяет он.

– Если уж кого-то обвинять так это вас. Немного не понимаю – зачем вам все это? – начинаю заводиться.

– Что? – теперь его очередь насторожиться.

– Ну вот это, – размахиваю руками. – Ты поедешь в Москву, Юля. Ты будешь участвовать в конкурсе. Ты должна… – пародирую его низкий бас. – Может, это вы меня преследуете, Лев Викторович?

– Я тебя преследую?.. Ага, – горько усмехается и, подцепив меня за локоть, отводит в сторону, потому что прямо на нас несется парень на самокате.

– Ну да, а что смешного? – продолжаю сканировать широкое лицо.

– Потому что это бред.

– Тогда зачем это всё? – смотр ему в глаза и вымученно спрашиваю.

– Я не для того… – хмурится, ругается и сжимает кулаки. – Чёрт. В общем, хочу, чтобы ты жила, Юлька.

– Я и живу.

– Не так, а обычной жизнью… Как все подростки.

– Подростки? – морщусь. –Это как?

– Не знаю, – качает он головой и перечисляет. – Ничего не боялась, спокойно путешествовала, с парнем со своим встречалась, любила! Жила!

– С парнем? – пытаюсь унять дрожь в ладонях.

Я, конечно, знала, что ему всё равно, но слышать это не приятно и грустно. Как бы я ни старалась изображать безразличие.

– С парнем, – подтверждает Лев Викторович хладнокровно. Сжимает резко очерченные губы. – Живи и радуйся, Юля. Хватит цепляться за прошлое.

Резко отворачиваюсь, слыша знакомые голоса.

– Ой, а мы вас ищем, – устало сообщает Галя.

– Зай, ты как? – Алан обнимает меня за плечи и целомудренно целует в лоб, а затем и в губы.

Отвечаю на поцелуй, чтобы просто отвлечься от сказанного Демидовым.

Жить, значит?

– У меня предложение, – прищуривает мой парень и обводит взглядом всех присутствующих. – А давайте останемся сегодня здесь? Поменяем билеты на завтра, я посмотрел, доплата небольшая. Гостиницу забронируем. Покутим как следует. Чё нам в своей деревне делать? А?

– Блин… – сокрушается наша староста.

– Твои расходы беру на себя, пролетариат, – шутит Алан и снова смотрит на меня. – Давай останемся, Юль? Побудем вместе? А?

Крепко меня обнимает, впечатывая в своё тело. Внутри становится страшно холодно.

Вздрагиваю, но при этом улыбаюсь.

Жить, значит?

– Плохая идея, – слышу я сзади ультимативный голос. – Я против.

– А давай, – отвечаю Рудакову, больше не замечая Демидова за спиной. Хватит с меня. – Давай останемся, Алан. А кто не хочет, вполне может улететь сегодня.