© Мартова Л., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Екатерина Брусницына сидела в своем будуаре и задумчиво смотрела на коробку с розами, стоящую на туалетном столике. Розы прислал муж, он всегда присылал ей цветы – и именно розы, потому что Катя их очень любила, вот только в последнее время они вызывали у нее стойкое чувство тревоги.
Катя знала, что обладает развитой интуицией – точнее, умеет подмечать малейшие детали и нюансы в разговорах и поведении людей, что позволяло ей если не предвосхищать события, то хотя бы объяснять их. Несколько лет назад это помогло ей расследовать детектив, хотя и примитивный, но настоящий. Детектив сочинила ее подруга детства Милена Фалькова, решившая ограбить не кого-нибудь, а знаменитый Ювелирный дом Мудровых.
Милене это даже почти удалось: если бы не Катя с ее острым умом, то ожерелье, заказанное Николь Кидман, стоимостью в семь с половиной миллионов долларов улетело бы вместе с Миленой и ее мужем в Нью-Йорк. Однако Катя оказалась на высоте, Мудровы сохранили сделанный в Бельгии по их эскизу раритет, в котором сочетались 7645 бриллиантов общей сложностью в 1400 карат, а сама Екатерина поразила воображение сына Мудровых – Влада, который стал ее мужем.
Катя любила вспоминать, как увидела его впервые – в старинном особняке Брусницыных, где должна была состояться фотосессия нового ожерелья, надетого на изящную шейку Милены. Влад – высокий, немного худощавый, с тонкими чертами лица, с очками на изящном носу. Дорогие джинсы плотно облегали мускулистые ноги, тонкий шерстяной пуловер не скрывал в меру накачанного торса, на шее был намотан шарф.
Тогда Катя решила, что Влад – натура надменная и холодная, но понадобилось совсем немного времени, чтобы она в него влюбилась. Впрочем, в этом как раз не было ничего удивительного – Влад оказался чудесным, а вот в то, что он в нее влюбился тоже, Катя не могла поверить до сих пор.
Она была обычной медсестрой из провинции с ничем не примечательной внешностью и крайне невысокими доходами. Единственной ее ценностью являлась доставшаяся в наследство от бабушки квартира, но Влад стоимость такой квартиры легко мог оставить, проведя в Париже выходные. Точнее, оставил, когда отвез туда Катю в первый раз.
Париж ей совсем не понравился. Он был холодным, грязным, неуютным и дорогим. Катя с гораздо большим удовольствием проводила время в Санкт-Петербурге, в который переехала после встречи с Владом. Ее смущала роль сожительницы-содержанки, и Влад очень быстро на ней женился. Катя боялась, что его богатые и знаменитые родители будут против, но нет, она им понравилась, и хотя виделись они нечасто, отношения между ними сложились весьма теплые.
Влад настоял, чтобы Катя оставила свою старинную фамилию, так что Мудровой она не стала, осталась Брусницыной. А вот их пятилетние близнецы – Матвей и Соня – были записаны Мудровыми. Влад в них души не чаял, и Катя тоже.
Несмотря на двоих детей, сидеть без дела она совершенно не могла, чахла. Катя хотела было устроиться на работу, медсестрой, по специальности, но свекор предложил ей поступить в мединститут, и Катя, подумав, именно так и сделала. Сейчас она училась на четвертом курсе, с азартом исполняя свою детскую мечту. В юности не могла себе позволить учебу, бабушке не потянуть было жизнь внучки в другом городе, и сейчас Катя с восторгом наверстывала упущенное.
Влад как художник-ювелир все так же работал на фирме своего отца, параллельно получая финансово-экономическое образование. Сергей Юрьевич Мудров был тверд в своем намерении передать старшему сыну руководство фирмой, так что приходилось соответствовать. Катя понимала, что это, наверное, правильно, вот только настоящим призванием ее мужа была именно художественная часть. Он делал великолепные вещи, а с последней его работой и была связана непреходящая Катина тревога.
Дело в том, что Владу пришла в голову идея повторить знаменитую бриллиантовую розу из Алмазного фонда России. Вернее, не просто повторить, а доработать и улучшить. Катя, разбуди ее ночью, могла бы повторить историю этого легендарного украшения. В шестидесятых годах двадцатого века при Гохране была создана ювелирная Экспериментальная лаборатория, которая изучала и реставрировала экспонаты Алмазного фонда, а также создавала новые украшения, которые могли бы пополнить коллекцию музея.
Платиновую брошь в виде розы создал ювелир Виктор Николаев в 1970 году. Идея возникла у него после того, как художник увидел фотографию двух бриллиантовых брошей, принадлежавших жене императора Николая Второго Александре Федоровне. Николаев решил сделать такой же цветок, только реалистичный, больше похожий на живую розу.
Все части броши были подвижны благодаря маленьким пружинкам, соединяющим их между собой, так что бриллиантовая роза колыхалась, переливаясь тысячами алмазных брызг. На платиновой основе крепились полторы тысячи якутских алмазов, и каждый из них был безукоризнен по чистоте, цвету и качеству огранки. Легенда гласила, что в голодные девяностые Алмазному фонду поступило предложение от знаменитой фирмы «Де Бирс», которая хотела выкупить бриллиантовую розу и сделать ее своим новым символом. Однако руководство страны отказалось от сделки.
Позже аукционный дом «Сотбис» оценил розу как одну из самых дорогих в мире брошей, причем дело было даже не в стоимости бриллиантов высокой чистоты, а в уникальности дизайна и провенансе – принадлежности к Алмазному фонду России. Влад Мудров замахнулся на то, чтобы сделать не менее уникальное и дорогое изделие, которое можно бы было с гордостью представить на мировых аукционах.
На работу у него ушло два с половиной года. Получившаяся в итоге бриллиантовая роза носила имя «Софи». Влад назвал свое лучшее изделие в честь дочери, и на днях оно должно быть впервые выставлено на крупнейшей ювелирной выставке в Стамбуле. Представители российского ювелирного бизнеса давно уже являлись одними из самых почетных ее участников и посетителей. И роза «Софи» готовилась занять на выставке центральное место.
Из-за тысячи мелочей, связанных с транспортировкой, охраной, страховкой и прочими не менее важными вопросами, Влад практически дневал и ночевал на работе. Сергей Юрьевич, что называется, умыл руки, поручив все связаное с выставкой именно сыну, решив, что это отличный повод потренировать не только художественные, но и деловые навыки. Влад не отказывался; ко всему, что было связано с «Софи», относился с особенной тщательностью. Брошь в виде розы была не менее любимым его детищем, чем сын и дочь.
Катя и сама не могла объяснить, почему все, что связано с розой, вызывает у нее такую сильную тревогу. Но ей все время казалось, что «Софи» накличет беду. В последние дни это ощущение усилилось, а все потому, что Влад настоял, чтобы перед отправкой в Турцию Катя продемонстрировала брошь, надев ее.
Сегодня у нее был день рождения. Тридцать пять лет. По этому поводу Мудровы устраивали в своем загородном доме большой прием, на который была приглашена, кажется, половина Санкт-Петербурга; Катя должна была стать на этом приеме королевой вечера, щеголяя в роскошном вечернем платье и «Софи» на правом плече.
Ей вся эта затея была не по вкусу. Катя бы с гораздо большим удовольствием провела этот вечер с мужем и детьми в их небольшом доме, посидела перед камином, побродила по берегу Финского залива, но Сергей Юрьевич и Марина Михайловна хотели ее порадовать. Они так старались с этим приемом, столько денег в него вложили, что Кате не хотелось выглядеть неблагодарной. Семья мужа слишком много для нее делала.
Да и Владу не терпелось похвастаться своим новым творением. Он был уверен, что после выставки в Стамбуле брошь сразу купят и она окажется в частной коллекции, явно не предназначенной для чужих глаз. Что ж, если ему это так важно, то Катя поработает немного «вешалкой» для драгоценностей, пусть это и совсем не по ней.
Она задумчиво провела пальцами по бордовым розам в большой круглой коробке. Странно, муж обычно дарил ей белые, а эти были темно-красные, кровавые, и капли воды, дрожащие на лепестках, издали тоже казались каплями крови. Срабатывал эффект линзы. Катя поежилась, ей внезапно стало холодно.
В дверь гардеробной кто-то поскребся, послышался тихий скулеж. Катя улыбнулась и впустила Азора, четырехмесячного щенка папильона, подаренного ей на день рождения и привезенного в Питер из Москвы всего несколько дней назад. За то время щенок уже пообвыкся и квартире и выбрал Катю своей главной мамой. Матвея и Соню он остерегался – правда, дети, проявив в первые два дня к собачке повышенный интерес, потом почти полностью его потеряли. Играть со щенком как с мягкой игрушкой было затруднительно, он вырывался и пищал, да и Катя была настороже, чтобы, не дай бог, ничего малышу не сломали ее гиперактивные детки.
Азор вбежал в комнату и тут же подбежал к ней, виляя хвостиком. Встал на задние лапки, показывая, что надо на ручки. Катя подхватила его и посадила на колени. Такой малыш! Щенок деловито обустроился и притих, давая хозяйке возможность наконец накраситься, чтобы подготовиться к приему, до которого оставалось не так уж много времени.
Соня и Матвей уже были у бабушки с дедушкой, они там ночевали со вчерашнего дня, Влад же должен приехать в Репино, где дом у свекров, прямо с работы и привезти «Софи». Не сам, конечно, а с двумя охранниками. Украшение подобной стоимости ездило в специальном бронированном кофре под охраной, в этом не было ничего удивительного.
Что ж, у нее есть еще полчаса, – надо выглядеть безупречно. С учетом того что ей сегодня носить привлекающую внимание брошь, других украшений должен быть минимум. Катя вдела гвоздики с крохотными бриллиантами в уши и надела обручальное кольцо. Вот и все, она не рождественская елка, чтобы переливаться всеми цветами радуги. Избыточность всегда пошла́ и выдает отсутствие вкуса.
Катя усмехнулась: в ее прошлой жизни, где они с бабушкой выживали на пенсию и зарплату медсестры, не было места подобным рассуждениям. Как жаль, что бабушка умерла до встречи с Владом. Она бы порадовалась за внучку. Не из-за денег семьи Мудровых, а потому что Влад действительно ее любит. И она его тоже.
Щенок на коленях вдруг взвизгнул.
– Азор, ты что? – всполошилась Катя, которая все время боялась, что песик нанесет себе какой-нибудь ущерб.
Все-таки он был слишком крошечный. На мгновение ей показалось, что собака на ее коленях сидит в луже крови, но Катя тут же успокоилась. Маленький хулиган, пользуясь тем, что она занята, отгрыз один бутон из коробки с розами, и тот упал на него, уколов лапку шипами.
– Малыш, ты себе язык не поранил? – Катя отшвырнула бутон и внимательно осмотрела песика со всех сторон.
Нет, не поранился, просто напугался. Глаз да глаз за ним нужен. Внезапно ей стало смешно.
– А роза упала на лапу Азора, – продекламировала Екатерина нараспев. – Ну надо же.
Она спустила собаку на пол, оделась и бросила последний взгляд в зеркало. На нее смотрела красивая, уверенная в себе, дорого одетая женщина, в которой старинные знакомые вряд ли узнали бы простушку Катю Брусницыну. Иногда она скучала по тем временам.
– Азор, мы с тобой едем в гости, – скомандовала Катя и направилась в прихожую, где в углу стояла собачья переноска.
Дорога от их городской квартиры до Репино заняла неполный час. Катя сама водила машину, да так лихо – Влад только вздыхал, что когда-то уговорил ее сесть за руль. В установленной на соседнем сиденье переноске было тихо: видимо, Азор спал, укачавшись под шум колес. Ну и хорошо.
Ворота на участок Мудровых были открыты. Катя въехала на гравийную дорожку, шурша шинами, припарковалась на «своем» месте, отметив, что гости уже начали собираться. Гостевая парковка снаружи участка была уже почти вся заставлена машинами. Она вылезла из своего автомобиля и достала собаку. Навстречу уже спешил муж с огромным букетом роз в руках. Белых.
– С днем рождения, любимая. Я сегодня с утра не успел тебя поздравить. Слишком рано уехал.
– Спасибо, Владюш, но твой первый букет тоже очень красивый, только Азор отгрыз один бутон.
– Первый букет? – Влад выглядел озадаченным.
– Да, мне сегодня доставили роскошные бордовые розы, я была уверена, что от тебя.
– Нет, я предпочел вручить сам. Да и знаю, что ты любишь белые. Интересно, кто это дарит моей жене цветы!
– А ты что, намерен изобразить ревнивца? – Катя засмеялась, потому что ревность ее мужу была совершенно не свойственна. Да она и не давала для нее ни малейшего повода.
– Нет, просто не люблю сюрпризы, источников которых не знаю.
– Да брось ты, Влад. Наверняка у этого сюрприза имеется вполне простое объяснение. Судя по стоимости букета, заказать его мог только твой отец. Уж точно не мои однокурсники.
– Ладно, выяснится. Все тайное рано или поздно становится явным. – Влад улыбнулся, обнял жену за талию и повел с собой. – Пойдем, нам еще нужно прицепить на твое платье главное украшение.
– А я думала, главное украшение – это я.
– Конечно ты, но «Софи» будет тебя достойна, вот увидишь.
– Влад, а можно я выйду в этой броши, чтобы ее все увидели, покажу, а потом сниму! Мне не хочется целый вечер ощущать на своей груди бюджет небольшого российского города. Я не смогу расслабиться.
– И зря. Бриллианты нужно носить так, словно их на тебе нет, – наставительно сказал Влад и, заметив ее умоляющий взгляд, заторопился, – но если тебе станет совсем невмоготу, то роза вернется в свой футляр. Я обещаю.
– И вместе с охранниками уедет обратно на фирму?
– Охранники уедут одни, поместив «Софи» в сейф в кабинете отца. Ты же знаешь, что взломать его невозможно. Здесь наша бриллиантовая роза будет не в меньшей безопасности, чем в офисе.
– Знаю, – пробормотала Катя, которую вновь охватила безотчетная тревога.
Последующие три часа превратились для нее в сплошное мелькание картинок. Вот Влад цепляет ей на широкую бретельку платья бриллиантовую розу, такую тяжелую, что Катя постоянно ощущает ее на своем плече, словно там сидит откормленный попугай. Вот она выходит по широким ступеням крыльца в сад, где ей рукоплещут собравшиеся гости. Вот они по очереди подходят к Кате, чтобы поздравить с днем рождения и восхититься красотой бриллиантовой розы.
Вот бегают по поляне и кричат дети. Официанты разносят бокалы с шампанским и закуски в ожидании, пока наступит пора основных блюд. Из-за количества гостей праздничный ужин проходил в формате фуршета, все бродили туда-сюда, подходя к накрытым столам и обратно, и от этого постоянного броуновского движения у Кати разболелась голова.
В мелькании лиц ей вдруг почудилось что-то знакомое, но изрядно позабытое. Катя завертела головой, пытаясь понять, кто именно привлек ее внимание. Людей было много, часть из них она, разумеется, знала, к примеру друзей семьи Мудровых или коллег по офису. Другие же были ей совершенно не знакомы, но не зря же говорят, что все люди на кого-то да похожи.
А еще Катя постоянно ощущала на себе чей-то внимательный взгляд, – он был липкий, неприятный, буровил то спину, то лицо, то рассыпающийся снопами искр цветок на плече. Впрочем, к цветку было и так приковано внимание почти всех собравшихся. В этот раз Влад как художник превзошел самого себя. Роза получилась потрясающая: красивая, элегантная и словно живая.
Когда он только затевал работу над ней, Катя вместе с мужем ездила в Алмазный фонд, чтобы посмотреть на розу Николаева, и теперь могла со всей ответственностью заявить: Влад Мудров превзошел советского мастера по всем параметрам. Это было не просто крайне дорогое из-за количества бриллиантов ювелирное изделие, а настоящее произведение искусства. Катя была уверена, что после выставки в Стамбуле на него сразу появится покупатель.
Стоимость камней должна была окупиться втрое, если не вчетверо. В этом Катя Брусницына за годы жизни в семье Мудровых тоже научилась разбираться. Работа мастера такого уровня, как Влад, стоила баснословно дорого. А еще эксклюзивность. Роза «Софи» существовала в единственном экземпляре, и никто в мире не мог ее повторить.
Опять этот взгляд. Катя потерла висок, в котором кто-то буровил дырку, и осмотрелась, стараясь сделать это максимально незаметно. Взгляд, который ей не нравился, шел от столика, за которым кучковались приглашенные официанты. Это они ее так пристально рассматривают?
– Мама, мама, а Азор накакал на газоне, – дергала ее за подол платья Соня.
– Азор? А что он тут делает? Я же его в доме заперла. – Катя перевела взгляд с дочки на поляну, куда та показывала пальцем.
Там среди гостей носился ее щенок, выпущенный кем-то на волю. Господи, да еще и без поводка! Одуреет от количества людей – сбежит, чего доброго. Словно подслушав ее мысли, Азор со всех лап кинулся в кусты, отделяющие поляну от забора, за которым расстилался сосновый бор. Катя, хоть и знала про забор, опрометью кинулась следом.
– Соня, постой здесь! – крикнула она.
В кустах никого не было. В смысле, Азора. А вот в заборе проделана огромная дыра, из-за которой раздавался тоненький лай, точнее скулеж. Мамочки мои, Азор! Недолго думая и не обращая внимания на свой роскошный наряд, Катя полезла в дыру, за которой пропадала ее собака. В том, что собака именно пропадает, она даже не сомневалась.
Тонкий шелк платья зацепился за какую-то железяку и треснул, но Катю это не остановило. Она выбралась наружу и очутилась среди сосен. Земля, покрытая осыпавшимися иголками, мягко пружинила под ногами. На каблуках идти по ней было неудобно, и Катя скинула туфли, оставшись босой.
– Азор, Азор, – позвала она, смутно понимая, что собака не могла за пять дней привыкнуть к своему новому имени, а потому, скорее всего, не откликнется.
Тоненький плач раздавался теперь чуть поодаль, и Катя двинулась на зов своего песика. За деревьями виднелась красная машина, у открытой передней двери стояла девушка. Вот она присела, видимо заметив выскочившего щенка. Это выглядело безопасно, и Катя поспешила к ней, нацепив на лицо самую приветливую улыбку.
– Пожалуйста, подержите его! – крикнула она еще из-за деревьев, – это мой щенок убежал. Он еще совсем маленький.
Девушка, а может молодая женщина, издали было не видно, подхватила Азора на руки и выпрямилась. Теперь она смотрела Кате прямо в лицо и улыбалась. Улыбка у нее была хищная и какая-то недобрая. Возможно, это считывалось бы лучше, если бы лицо незнакомки не закрывали большие темные очки. Неторопливым, даже ленивым движением незнакомка сняла их, уставилась прямо Екатерине в лицо, и та обомлела, мгновенно ее узнав. Перед ней с Азором на руках стояла Милена Фалькова.
Да-да, та самая подруга Милена, которая втянула Катю в историю с похищением бриллиантового колье, принадлежащего семье Мудровых. Катя не видела ее шесть лет, с того самого дня, как Милена сбежала из особняка Брусницыных. Это же Катя тогда догадалась, где ее искать, так что колье было счастливо возвращено владельцам. Милену и ее мужа-сообщника они тогда отпустили на все четыре стороны, заявлять не стали – пожалели.
Катя иногда думала о том, как живет ее бывшая подруга. Она знала, что карьера супермодели для Милены закончилась. Возможность работать, причем в любой стране мира, Мудров-старший ей перекрыл напрочь. Она понимала, что для самолюбивой Милены этот удар был похлеще, чем тюрьма, которой та счастливо избежала. И еще Нью-Йорк… Подруга говорила, что мечтает жить в этом городе, и планировала на деньги, вырученные с продажи украденного колье, купить там квартиру, обязательно в небоскребе. Не срослось, не получилось.
– Милена, – не сказала, а скорее выдохнула Катя. – Ты как тут?
– Твоими молитвами, – засмеялась бывшая подруга.
Со времени последней их встречи она сильно изменилась. Тогда, на перроне Московского вокзала, где Милена встречала приехавшую из своей провинции Катю, она была высокая, тоненькая, похожая на грациозную лань, с бесконечными ногами, высокой грудью, длинными платиновыми волосами, затейливо струящимися по безупречной спине, одетая очень стильно и дорого.
Высокий рост и сейчас никуда не делся, как и фигура, впрочем ставшая более налитой. Не сорок второй размер, как было, и даже не сорок четвертый. Длинные волосы сменились на короткую стрижку, впрочем довольно стильную. Милена с детства была красавицей, и сейчас огромные синие глаза и правильные тонкие черты «вытягивали» постаревшее лицо с морщинами у висков. Милена выглядела на все свои тридцать пять. Ни копейкой меньше.
И одета она была иначе – модно, но дешево. Никаких тебе «Шанелей» с «Ив Сен-Лораном». Джинсы из масс-маркета, недорогая футболка и накинутая на плечи толстовка, немаркая, практичная и надежная. О прежней Милене напоминал только аромат духов, тяжелый, сладкий. По крайней мере, Азор на ее руках сморщил носик и вдруг чихнул. Милена с отвращением посмотрела на щенка и отбросила его в сторону.
– Пошла вон, блоха несчастная!
Азор перевернулся в воздухе, упал на землю и заплакал в голос – больше от страха, чем от боли, мягкая прослойка из сосновых иголок смягчила удар.
– Милена, ты что, с ума сошла! – ахнула Катя. – Маленький, иди ко мне. Иди-иди к мамочке.
Азор, отряхиваясь, подбежал к ней, и Катя подхватила его на руки, ничуть не беспокоясь о сохранности платья.
– Так вот ты какая стала, – протяжно сказала Милена, окидывая ее взглядом с ног до головы. – А эта тварь мне больше не нужна. Она свою роль выполнила.
– Какая такая? – машинально спросила Екатерина и тут же спохватилась: – Какую роль? Ты о чем?
– Да о том. Правильно Игнат все рассчитал, он был уверен, что ты за этой шелупонью побежишь, про гостей своих забудешь. Ты же у нас добренькая. Правильная вся такая. Живую тварь пожалеешь, приголубишь. С детства блаженная. Всех бродячих кошек подкармливала, голубя с раненым крылом выхаживала, а потом за бабкой своей полоумной ходила, пока та под себя гадила, вместо того чтобы ее в дом престарелых сдать и жизнь свою налаживать.
Бабушку? В дом престарелых? Бабушку, которая ее вырастила? Да и Милене сделала немало доброго, если уж по-честному.
– Игнат? – Из всего сказанного бывшей подругой Катя, пусть и с трудом, вычленила главное. – Он тоже здесь?
– А как же? – Со стороны дырки в заборе приближался мужчина, одетый в форму официанта.
Игнат Румянцев собственной персоной. Так вот почему Катерине казалось, что на нее все время кто-то смотрит.
– То есть вы выманили меня вслед за собакой, – спокойно сказала Катя. – И что? Вот я здесь. Что вы хотели мне сказать?
Игнат расхохотался.
– Да ничего мы не хотели тебе говорить, курва поганая. Брошь снимай! Да-да, вот этот элегантный цветок, что на плече твоем приколот. Это нам компенсация за потерянное ожерелье. Сечешь?
«Софи». Так вот что им нужно. Катя даже облегчение испытала, когда это поняла. Спустя шесть лет парочка решила взять реванш и украсть другой шедевр из коллекции Мудровых. Ну, допустим, отдаст она им розу. И что дальше? Они же не могут не понимать, что далеко отсюда не уйдут, не говоря уже о том, что из страны бриллиантовую брошь не вывезут. Катя позовет на помощь, Влад с отцом отправят погоню, и все. Или… От нехорошего предчувствия у Кати вдруг встали дыбом волоски на руках.
– Смотри-ка, соображает. – Милена хищно засмеялась. – Понимает, что мы ее не отпустим. Ух как я тебя, суку, ненавижу! Ты все у меня отняла. Мечту мою, мою жизнь. Даже Влада. Он на меня не смотрел даже, хотя чего я только не делала, чтоб его в постель уложить, а на тебе, каракатице, даже женился. Мадам Мудрова! Была нищенка в халате медсестры. Горшки за вонючими больными выносила, в то время как я по подиуму ходила. Мне Париж и Лондон рукоплескали. И на́ тебе! Ты богата, а я… Убью, сука! Сначала тебя, а потом твою собаку. Или нет, наоборот. Этот поганый суслик на твоих глазах умрет. Смотреть будешь, как я ему голову сверну.
Катя прижала Азора к себе, словно это могло защитить от безумной Милены. В том, что бывшая подруга именно безумна, Катя не сомневалась. Психическое нездоровье звучало в ее словах, было написано на лице, вырывалось наружу вместе со вскипавшей на губах пеной.
– Как ты жила все эти годы, Милена? – Кате было жизненно необходимо потянуть время. Она надеялась, что кто-то заметит ее отсутствие, а потом найдет дырку в заборе. Не кто-то. Влад.
– Я тебе расскажу. – Милена снова хищно улыбнулась. – Пока буду убивать. Но не здесь, разумеется. Пошла вперед. Пошла, говорю! Давай-давай, поторапливайся. В машину залезай. Гнида.
Катя медленно осмотрелась, пытаясь понять, как спастись, и получила мощный тычок в спину. Ну да, Игнат. Он сильнее ее. Хорошо, что она сняла туфли, но даже босой не убежать далеко, в длинном шелковом платье особенно. Эти двое догонят и тогда точно убьют, а так есть шанс потянуть время. Вот только для чего? Если ее увезут, то Влад не сможет найти куда.
Как на грех, у Кати даже телефона с собой не было. Он остался в маленькой сумочке, подходящей к платью, которую она кинула в кустах, штурмуя дырку в заборе.
– Я отдам брошь, отпустите меня и собаку.
– Ага, чтобы ты снарядила целый отряд в погоню за нами. Мы это уже проходили, – покачал головой Игнат.
– Я. Тебя. Убью. – Голос Милены был спокоен, а оттого особенно жуток. – Убить тебя – еще бо́льшая награда, чем бриллианты.
– Игнат, ты понимаешь, что ограбление – это одна статья, а похищение человека – совсем другая? – Катерина пыталась говорить так же спокойно, хотя получалось плохо. – А уж про убийство я вообще молчу. Ты же умный человек, не можешь не понимать, что вас все равно поймают.
– Поймают, только ты этого уже не узнаешь, – сообщила Милена. – Ты про нас не думай, про себя думай. Срок твоего пребывания на этой грешной земле неумолимо идет к концу, дорогая моя подруга. Бедная родственница. Серая мышь. Скромница, заполучившая все блага мира. Мудров не захотел меня, так у него и тебя не будет. Поняла?
Игнат толкнул ее в спину так, что Катя едва не упала. Пинками довел до машины и заставил залезть внутрь. Катя особо не защищалась, прижимая к себе собаку и стараясь сделать все, чтобы маленький песик не пострадал. Он, словно понимая, что происходит страшное, молчал, не скулил, лишь прижимался к ее груди всем тельцем и крупно дрожал.
С собакой на руках Катя очутилась на заднем сиденье машины, рядом, практически ей на ноги, плюхнулся Игнат. Милена села за руль, и машина тронулась, увозя Катю прочь. Ей вдруг подумалось, что насовсем. Навсегда. Матвей с Соней останутся без матери. И Влад тоже останется без нее.
Очень хотелось заплакать, но Катя сдерживалась, не желая доставлять Милене радость своими слезами. Машина набрала скорость, за окном замелькало знакомое Приморское шоссе. Оставалось только гадать, куда ее везут. Где в окрестностях место, в котором можно незаметно убить человека? В голову пришли заброшенные дачи в районе Сестрорецка. Да и лесов в округе достаточно. В город ее вряд ли повезут.
– Так как вы жили все эти годы? – прервала молчание Катя. – Где?
– В моей коммуналке, – мрачно сообщил Игнат. – От бабки досталась. А что? Милка у нас приезжая, своей квартирой не обзавелась, жила в съемных. От работы нас обоих отлучили. Я только свадьбы снимать мог, так это ж не деньги после модельного-то бизнеса. В журналах печатать перестали. Только оставалось, что в стоки снимки сливать, так и они накрылись. Санкции, мать их.
– Ясно, значит, ты – свадебный фотограф. А Милена?
– А я пункт выдачи открыла. Маркетплейса известного. – В голосе звучала все та же смесь тоски и злобы. – Целый день на ногах, выдавая чужие посылки. И все это для того, чтобы с голоду не сдохнуть.
– Надо было образование получать. Это никогда не поздно. По себе знаю.
– Ну да. Ты же у нас на врача учишься, как когда-то мечтала. Ага-ага. Мечты должны сбываться. Только тебя муженек кормит, ты можешь мечты сбывать, а мои мечты из-за тебя в пыль разметаны.
– Так я мечтала врачом работать и для этого учусь. А не жить праздно в небоскребе и для этого воровать.
– Игнат, заткни ее, а то разговорилась слишком. Иначе я ее прямо сейчас голыми руками придушу. Остановлюсь на трассе и убью.
– Веди машину, – приказал Игнат. – А ты, курочка, давай свою брошку.
Чужие руки, мужские, волосатые, бесцеремонные, противные, зашарили по Катиному телу, нащупывая застежку от «Софи». Она была хитрая, с секретом, чтобы ценную брошь невозможно было потерять. Игнат пыхтел, но у него не получалось. Только уколол себе палец и поцарапал кисть.
– Черт, колется!
– Бриллианты не терпят чужих рук, – заметила Катя.
Азор тяпнул Игната за палец. Тот взвизгнул.
– Эта тварь кусается!
– Выкинь его в окно. На скорости мозги по асфальту размажет, – предложила Милена.
– Не трогайте собаку!
– А то что? – засмеялся Игнат.
– Я вам расскажу, чем еще можно поживиться у Мудровых.
– Ага. Нашла идиотов. А то мы не знаем, как у них в офисе охрана налажена. Мы шесть лет к ним подбирались. Сначала, чтобы то ожерелье украсть, а потом – отомстить.
– А я и не говорю про офис. Я про городскую квартиру, – вздохнула Катя. – Свекры на даче живут, квартира пустая. Там, конечно, ценностей не так, как в офисе, но кое-что имеется.
– И квартира не на охране? – с издевкой спросил Игнат.
– На охране. Только я пароль знаю.
– Слышь, Милка, а она дело говорит.
– Да брось ты, Игнат. У нас брошь в руках, которая десять мультов зеленью стоит. Сколько в той квартире? На лимон? Полтора? И стоит ради них так рисковать?
– Ну, если для тебя лимон баксов не деньги, то можешь не рисковать, конечно. А я бы рискнул.
– Дурак ты, Игнасио, – вздохнула Милена, не отрывая глаз от дороги. – Ты эту курву в город привезешь, а она там какую-нибудь тревожную кнопку нажмет или орать начнет. Она же хитрая, как сто китайцев.
Про Азора они забыли, вот и слава богу. Уже хорошо.
– А мы не повезем ее в город. На даче оставим, привяжем хорошенько, никто и не найдет. А сами мотанемся на адрес. Время есть. Мудровы в город точно не рыпнутся.
– А вдруг ее на городской квартире искать станут? – Милена так просто не сдавалась.
– Так искать станут на моей квартире, то есть на нашей с Владом, а не на родительской, – разумно заметила Катя. – Там практически не бывает никто.
– Ладно, почти приехали. Сейчас привяжем тебя, брошь заберем, а там решим.
В своих рассуждениях о месте ее будущего заточения, а может быть и смерти, Катя была точна. Ее действительно привезли на одну из заброшенных дач в Сестрорецке. С собакой на руках она, подталкиваемая в спину Игнатом и сопровождаемая шипением Милены, по колючей и давно не кошенной траве прошла в дом. Игнат деловито начал привязывать ее к железной спинке старинной, очень тяжелой кровати.
– Руки оставь, – попросила его Катя. – Для собаки.
– Ладно, я тебя за ноги привяжу, – ухмыльнулся он. – Но и одну руку тоже, иначе ты распутаешься и убежишь, а это в наши планы не входит.
– В наши планы входит ее убить вместе с этим обмылком. И исчезнуть отсюда, – вмешалась в разговор Милена. – У нас самолет через пять часов.
– Как раз успеем, – утешил ее Игнат. – Я хорошенько свяжу, так, чтобы она освободиться не могла. И поедем. На дорогу час, если она не соврала, то оттуда сразу рванем в аэропорт.
– А эта? – В голосе Милены звучала такая жгучая ненависть, что Кате снова стало страшно.
– Если она не соврет про коды доступа к квартире и сейфу, то пусть живет. Ее не найдут, место глухое. Не бывает тут никого. Велика вероятность, что сама подохнет. А вот если в квартире Мудровых никаких ценностей нет, то мы вполне успеем до самолета вернуться, чтобы ее прикончить. Слышишь, курица?
– Я ее в живых не оставлю.
– Милка, да перестань ты. Сейчас она нам десять миллионов долларов от платья отколет, адрес с шифрами скажет – и пусть живет на здоровье. Неделю, глядишь, промучается. Еще и пожалеет, что ты ее быстро не убила. А мы на самолет, в Стамбул, и оттуда нам весь мир открыт. Эй, розу свою снимай. Я больше колоться не намерен.
Неслушающимися руками Катя отцепила брошь от платья, на мгновение сжала в кулаке, чувствуя, как камни впиваются в кожу. Не зря у нее были плохие предчувствия.
– Подарок наш на день рождения тебе понравился? – вмешался в ее размышления голос Игната.
– Подарок? Вы про похищение? – Катя старалась не терять самообладание. В конце концов, если ей суждено умереть, то есть смысл сделать это с достоинством.
– Мы про розы, дубина. Кроваво-красные, как знамение, что с бриллиантовой розой придется расстаться, да и с жизнью тоже.
Значит, коробка с цветами, полученная утром, была не от Влада. Он, как и положено, подарил белые, преподнеся свой букет вечером. Она же почувствовала неладное, уколовшись этим букетом. И Азор отгрыз один цветок, который чуть не поранил ему лапку острым шипом.
– А зачем вы послали мне цветы? – полюбопытствовала она. – Я сразу поняла, что они не от мужа. Влад всегда дарит мне белые розы.
– Хотелось, чтобы ты в свой день рождения начала нервничать. Но ты не начала. Самоуверенная до ужаса, Брусницына. Ты не испугалась, потому что живешь в мире розовых пони, в котором якобы нечего бояться. Ты всегда такой была. Глупой и доверчивой. Просто идиоткой, с которой можно делать все, что захочешь. Когда я позвала тебя в Питер, чтобы ты стала частью моего гениального плана, ты и не заподозрила ничего. Даже в голову не пришло удивиться, зачем успешной модели вдруг снова понадобилась такая серая мышь, как ты. Прилетела сразу, веря в дружеские чувства. Наивная до скрежета зубовного. Была и осталась. Цветы прислали стоимостью в месячную зарплату в нашем бывшем городишке, а тебе даже в голову не пришло, будто что-то не так. Конечно, ты же теперь миллионерша. Цена этого букета так, на семечки.
– Я не ем семечки, – ровным голосом сказала Катя. – Никогда их не любила, ты же помнишь. И я вовсе не миллионерша. Мой свекор – да, но мы с Владом живем на то, что он зарабатывает. Да, это немало, потому что он – талантливый художник. Ну и что?
– Никак не могу понять, что он в тебе нашел. Я уж перед ним чуть ли не расстилалась, чтобы подходы к его семье найти, а он на меня даже не смотрел. В смысле, как на женщину.
Катя вдруг совершенно не к месту вспомнила, что сказал ей Влад в тот вечер, когда они вместе искали Милену, сбежавшую с дорогим колье, и они впервые поцеловались. «Я всегда терпеть не мог этих пустых фарфоровых кукол с модельной внешностью. А ты – настоящая, на мою маму похожа», – вот что он тогда сказал. Фарфоровая кукла с модельной внешностью. Сейчас Милена ни капельки не была на нее похожа. Обычная женщина средних лет, растерявшая весь лоск, а вместе с ним и красоту. Обидно.
– Человека, – ответила Катя. – Он нашел во мне человека. Которым ты никогда не была, а сейчас и последние человеческие качества растеряла.
Милена рванулась к ней.
– Нет, я прямо сейчас ее убью!
– Остынь, – придержал ее Игнат.
В его голосе было столько силы, что становилось совершенно ясно, кто в их тандеме главный. Не Милена с ее нездоровой яростью, а он. Мужчина, тщательно планирующий преступления, чтобы наконец разбогатеть. Наверное, и та неудавшаяся кража шестилетней давности тоже была подготовлена именно им. Как и нынешняя сатисфакция.
Он забрал брошь у Кати из рук, примотал запястье к перекладине кровати. Еще раз проверил, что ноги у нее надежно зафиксированы. Свободной рукой Катя по-прежнему прижимала к себе Азора. Щенок крупно дрожал и поскуливал, прижимаясь к ней. На подоле ее вечернего платья, с такой тщательностью выбранного ко дню рождения, растекалось небольшое пятнышко. Ну да, ее щенок слишком маленький, чтобы долго терпеть.
– Адрес и ключ от квартиры. Сдается мне, ты нас обманула, потому что с собой у тебя его быть не может.
– Там электронный ключ, – успокоила Игната Катя. – Кодовый замок на подъезде и на двери в квартиру. Заходить лучше не с центрального входа, а со двора. У центрального сидит консьерж, он очень дотошный, обязательно пристанет, куда вы и к кому. С черного хода же попадете прямо к лифтам. Комбинация замка 921233. На лифте подниметесь на седьмой этаж. Квартира 77. На ручке двери наберете комбинацию 83448. Дверь откроется. Ах да, адрес.
Она назвала улицу и номер дома, в котором жили Мудровы-старшие.
– Где ценности?
– Ювелирка в сейфе. Он стоит в кабинете. Это самая дальняя дверь по коридору. Код сейфа – дата рождения Влада. Восемь цифр. Надеюсь, Милена его помнит.
– Помню, – усмехнулась та. – И что там ценного?
– Экспериментальные образцы, которые Сергей Юрьевич дарил Марине Михайловне. Кольца, серьги, ожерелья, как отдельные, так и парюры.
– Разве они не должны быть на владелице дома на сегодняшнем торжестве?
– Особо ценные изделия не хранятся на даче, – пожала плечами Катя. – Там только украшения на каждый день. Если Марина Михайловна хочет надеть что-то особенное, то ей привозят это из городской квартиры, а потом увозят обратно. Но сегодня не тот случай. Привлекать внимание собравшихся должна была только «Софи».
– Софи?
– Эту брошь мой муж так назвал.
– Очень трогательно, – фыркнула Милена. – Учти, если ты нам соврала, то я вернусь и сначала сверну голову твоему уродцу, а потом задушу тебя. Своими собственными руками задавлю, гнида.
– Я не соврала, – твердо сказала Катя. – Ты же знаешь, я никогда не вру.
Конечно, она не соврала. Просто не сказала всей правды. Сейф в квартире Мудровых был устроен таким образом, что после введения названной похитителям комбинации действительно разблокировался, открывая доступ к лежащим внутри ценностям. Вот только после этого требовалось ввести еще восемь цифр – дату рождения Матвея, любимого первого внука, иначе на пульт охраны поступал сигнал тревоги.
Фирма, с которой у Сергея Юрьевича был заключен контракт на охрану и дома, и квартиры, и офиса, присылала наряд в течение шести минут. Если Кате повезет, их успеют задержать до того, как они вместе с награбленным покинут квартиру. А если повезет вдвойне, то на допросе они расскажут, где оставили ее с Азором. И сделают это до того, как они умрут от голода и обезвоживания.
Если бы ее собачка была старше, можно было бы надеяться, что песик сообразит привести в заброшенный дом помощь. Хотя стоит ли ждать такого от декоративного папильона, которому судьбой предназначено быть диванной подушкой? Но Азор – щенок, о том, что он сможет помочь, даже думать бессмысленно.
Милена, подгоняемая Игнатом, нехотя покинула дом. Заскрипел ржавый замок, и Катя осталась одна. Точнее, с собакой, конечно. Перед уходом парочка еще поспорила, вставлять ей кляп или нет. Катя слушала их с замиранием сердца, но в конце концов рот ей все-таки решили заклеить. Дом, конечно, находился на заброшенном участке, но зачем рисковать.
– Эта тварь голосистая. В детстве в хоре пела, так что начнет орать – на берегу может быть слышно.
В качестве кляпа использовали носок Игната, закрепив его скотчем. Ничего другого не нашлось. От грязной вонючей тряпки во рту Катю сильно затошнило, и она испугалась, что захлебнется собственной рвотой, поэтому начала размеренно дышать носом, уткнув его в шелковистую шерстку сидящей на коленях собаки. Песик пах уютно: малышковым пузиком, немного травой и иголками, по которым он бегал перед похищением. Теперь оставалось только ждать.
Через какое-то время Катя задремала. Проснулась она оттого, что за разбитыми окнами раздался шорох шин. Что же получается, ее мучители вернулись? Сколько прошло времени? Без часов и телефона Катя не могла определить, долго ли спала. Может, полчаса, а может, и три. У Игната и Милены получилось ограбить квартиру Мудровых, теперь они приехали выполнить свою угрозу и ее убить? Или не получилось и вернулись они именно поэтому? Впрочем, чего теряться в догадках, сейчас все выяснится.
– Катя, – услышала она голос мужа. – Брусничка, ты где? Я уже иду.
Она не верила собственным ушам. Влад? Влад здесь? Как же он ее нашел? Или, как она и думала, сработала сигнализация в сейфе, приехавший наряд задержал бандитов, а те быстренько выложили, где ее искать? Катя замычала, чтобы дать сигнал мужу: она здесь, внутри. Словно поняв, что нужно делать, громко и звонко залаял Азор. В коридоре зазвучали шаги, знакомые, надежные, уверенные, и в комнату ворвался Влад, а за ним один из охранников.
– Господи, ты цела, какое счастье. Сейчас я тебя освобожу. Игорь, проверь остальные комнаты.
Катя снова замычала и замотала головой, давая понять, что не надо ничего проверять, дом пуст. Влад опустился на колени, бережно снял скотч с ее губ, но все равно было больно. Тонкая кожа осталась на липкой ленте, кровь потекла по подбородку. Катя не удержалась, вскрикнула.
– Сейчас-сейчас, маленькая. Прости.
Откинув в сторону поганый носок, Влад целовал ее, слизывая кровь. Губы жгло, но было все равно приятно, потому что это он, ее муж, лучший мужчина на свете.
– Их задержали? «Софи» нашли?
– Кого их? Пропади она пропадом, эта «Софи»!
– Милену и Игната. Они похитили меня, подманив Азора через дырку в заборе. Потом забрали «Софи» и поехали к твоим родителям на квартиру. Я сама их туда отправила в надежде, что сработает сигнализация.
– Ты? Отправила? Когда?
– Я не знаю. От дачи мы уехали в районе семи вечера. Добираться сюда двадцать минут. Какое-то время были здесь – думаю, с полчаса. То есть в восемь с копейками они отправились на городскую квартиру. Сейчас который час?
– Без десяти девять.
– Значит, еще не доехали. Влад, нужно быстро позвонить в службу охраны, чтобы их там ждали.
– Игорь!
– Понял. – Охранник достал телефон и шагнул через порог.
Влад продолжал распутывать веревки, которыми Катя была привязана к кровати. Она, все еще прижимая к груди притихшую собаку, вдруг вздрогнула и отстранилась.
– Ты чего?
– Влад, если сигнализация в квартире твоих родителей еще не сработала, как ты меня нашел, да еще так быстро?
Он усмехнулся.
– Хватился, что тебя нет. Сумочка и телефон лежали на перилах лестницы, а тебя нигде не было. Я обошел весь дом, думал, может, ты устала и прилегла. Соня сказала, что ты побежала за собакой к кустам. Я отправился туда, обнаружил дырку в заборе, а в лесу след от протектора машины.
– И что? – требовательно спросила Катя.
Она правда не понимала, как ее муж менее чем за час выяснил, куда именно ее привезли. По камерам вычислили машину? Так в лесу камер нет. Откуда знали, что именно искать?
– Азор, – улыбнулся Влад.
Катя смотрела на него, все еще не понимая.
– Что Азор?
– Сначала я вообще не тревожился, просто хотел помочь тебе найти собаку. Но когда понял, где ты, осознал, что дело плохо. Ты вряд ли успела своими ногами в погоне за собакой преодолеть шестнадцать километров за полчаса. Мы с Игорем прыгнули в машину и поехали сюда. Он с дороги вызвал ребят из города, просто нам было ближе.
– Все равно не понимаю, как ты понял, что я в Сестрорецке? Да еще именно в этом доме?
– Брусничка! – В голосе мужа зазвучал упрек. – Ну включай свою знаменитую логику. Раз ты ушла за собакой, значит, находишься там же, где она. А у Азора на шее что?
Катя на мгновение «зависла» и тут же громко расхохоталась. Ну конечно! В первый же вечер, когда щенок оказался в их доме, они повесили ему на шею ошейник с GPS. Все это время Азор, сам того не ведая, передавал сигнал о своем местоположении. Хорошо, что Катя про это даже не вспомнила, а то Игнат и Милена могли бы заподозрить в ее поведении неладное и догадаться проверить. Как же ей повезло, что они ничего не понимают в собаках.
– «Софи», – снова повторила Катя и с чувством расцеловала своего чудесного песика. – Они все это затеяли, чтобы украсть брошь. У них ночью самолет в Стамбул. Милена все-таки не оставила надежд на небоскреб в Нью-Йорке. А еще, Влад, она мечтала меня убить. Так меня ненавидит, это просто ужасно.
– Прямо скажем, любить ей тебя не за что. Но я совершил ошибку, в прошлый раз оставив их безнаказанными. Думал, что лишить работы – достаточно. А нужно было прямо тогда упечь их за решетку. Что ж, проведем работу над ошибками. А пока поехали домой.
Катя, бережно поддерживаемая Владом, пошла к машине. Рядом весело скакал Азор, маленький спаситель. Они как раз подъезжали к дому Мудровых-старших, где, казалось, никто даже не заметил их отсутствия, когда Игорю позвонили. Выслушав отчет, он отключился и коротко доложил Владу, что Милена и Игнат задержаны в подъезде городской квартиры его родителей. «Софи» изъята, вызвана полиция, требуется присутствие хозяев.
– Сейчас заберу отца и мы приедем, – принял решение Влад. – Эти твари ответят и за «Софи», и за проникновение в квартиру, и за похищение человека.
– Спасибо, что не за убийство, – мрачно сказала Катя.
Следствие было недолгим. Милена пыталась все отрицать, но Игнат сознался быстро, всячески напирая на то, что не причинил Екатерине Брусницыной никакого вреда – наоборот, защитил ее от мрачных намерений своей супруги. Уже через неделю после незадавшегося преступления дело было раскрыто и передано в суд.
Став вещественным доказательством, изъятая у преступников «Софи» не уехала на выставку в Стамбул, а потому не нашла своего покупателя.
– Что теперь планируешь делать? – спросила Катя у мужа, глядя на лежащую в бархатной коробочке брошь. – Когда следующая выставка?
– Ничего не буду делать. Я и не собирался ее продавать. Это наш с отцом подарок тебе на тридцатипятилетие. Надеюсь, ты согласишься ее принять? Она не будет вызывать плохих ассоциаций?
Катя перевела взгляд на переливающуюся тысячами искр розу. Это настоящее произведение искусства, а они никогда не виноваты в том, что будят в людях с грязной душой низменные чувства. Брошь была прекрасна. Азор прыгнул с колен Кати на столик, где лежала коробочка с розой, задел ее. Коробочка полетела на пол, но была подхвачена Владом.
– А роза упала на лапу Азора, – произнесли они в унисон и засмеялись.
– Эта брошь будет мне напоминать только о том, что я тебя люблю, – сказала Катя и поцеловала мужа.