Теоретик. Ну что, готовы начать карьеру во Власти? А точно ли готовы? Давайте проверим! Ответьте себе на простой вопрос: зачем вам власть? Запишите ответ на бумажке и только после этого читайте дальше!
Ответили? Отлично, а теперь сравним ваш ответ с ответами настоящих людей Власти. Начнем с далекой от нас Америки.
Одна из историй о гендиректоре IBM Луисе Герстнере[30], акуле бизнеса, пользующемся скорее дурной, чем хорошей репутацией, гласит, что прекрасным воскресным днем он сказал своей жене: «Не могу дождаться того времени, когда я наконец попаду в офис». Большинство парней в такой ситуации не могут дождаться, когда же будет готово сочное барбекю, пока они полулежат рядом в шезлонге, с запотевшей ото льда рюмкой «Абсолюта» на пузе. Но не Лy Герстнер. Он не может дождаться, когда же закончится выходной [Бинг, 2005].
Казалось бы, Власть нужна для того, чтобы хорошо зарабатывать и поменьше работать. А вот мультимиллионер Лу Герстнер только и думает, чтобы поскорее попасть в офис. Что он там потерял?!
Пересечем океан и заглянем в СССР.
Его радость, его единственная страсть – в том, чтобы сидеть у стола с правительственной «вертушкой», визировать проекты решений, которые через пару дней станут законами; неторопливо решать чужие судьбы; любезным тоном произносить по телефону: «Вы, конечно, подумайте, но мне казалось бы, что лучше поступить так», – и потом, откинувшись в своем жестком (чтобы не было геморроя) кресле, знать, что он отдал приказ и этот приказ будет выполнен. Или приехать на заседание своих подопечных – маститых ученых или видных общественных деятелей с громкими именами, – сесть скромно в сторонке – и спокойно, с глубоко скрытым удовольствием наблюдать, как побегут к нему из президиума маститые и видные просить указаний.
Ради этого главного наслаждения своей жизни он готов расстаться со всем остальным: и финской мебелью, и даже с армянским коньяком. После своего падения Хрущев говорил, что вот всем пресыщаешься: едой, женщинами, даже водкой, только власть – такая штука, что чем ее больше имеешь, тем больше ее хочется. Побывавший сам на вершинах номенклатуры, Джилас назвал власть «наслаждением из наслаждений»…
Во время интервью в своем кремлевском кабинете Брежнев не удержался и показал корреспондентам «Штерна» телефон с красными кнопками прямой связи с первыми секретарями ЦК партий социалистических стран. Нажмешь кнопку, справишься о здоровье, передашь привет семье – и дашь «совет». А потом откинешься на спинку жестковатого кожаного кресла и с сытым удовольствием подумаешь о том, как сейчас в чужой столице начинают торопливо приводить «совет» в исполнение [Восленский, 2005, с. 116–117].
Вот в чем секрет людей Власти: им нравится сама Власть. Нравится принимать решения и отдавать приказы, нравится ощущение, что «здесь все от меня зависит», нравится настолько, что выходные превращаются в бессмысленную потерю времени. Власть не нужна «для чего-то», она ценна сама по себе, и ее никогда не бывает много.
В современной России, после «лихих девяностых», когда огромные состояния свалились как снег на голову первому поколению олигархов, возникло совершенно неправильное представление о Власти[31]. Многим кажется, что Власть – это купить себе должность, наворовать, «чтобы на всю жизнь хватило», и уехать на Лазурный Берег. Прочитав предыдущую главу, вы уже понимаете, как далек от реальности этот обывательский миф. Во Власти бывших не бывает – сколько бы ни украл вассал и как бы хорошо он это ни спрятал, он будет лишь больше должен своему сюзерену, и так или иначе этот долг придется отдавать. Позволить себе отойти от дел может только человек «шлейфа», не владеющий сколько-нибудь ценными сведениями о властной группировке; на остальных распространяется железное правило: «вход – рубль, выход – два». Власть, как и многие другие профессии, требующие длительного обучения (математика, медицина, профессиональный спорт, балет…) – билет в один конец, и разменивать ее на деньги смерти подобно[32].
Практик. Желающие могут посмотреть длинное (больше пяти часов) интервью беглого олигарха Пугачева украинскому журналисту Гордону[33]. В нем отлично видны отмеченные выше моменты: и обида Пугачева на то, что его отстранили от Власти, и то, что он не понял (и до сих пор – во всяком случае, на момент интервью – не понимает), что такое Власть, поскольку сам глупо променял ее на деньги, которые без доступа к Власти не смог сохранить.
Теоретик. Теперь проверьте свой ответ. Если Власть нужна вам, чтобы разбогатеть, чтобы кататься на красивой машине по живописному побережью и чтобы никогда больше не работать, – настоящая Власть не для вас. Власть любит тех, кто сам ее любит, кто только и мечтает двенадцать, нет, шестнадцать часов в сутки общаться с людьми, вызнавать, что происходит, принимать решения, отдавать приказы и хотеть по большому счету только одного: еще большей Власти. Чтобы крутиться в этом колесе с утра до ночи не уставая и не пресыщаясь, нужно любить Власть, как завзятый геймер любит свою компьютерную игрушку. «Мне нужна Власть, чтобы добиться еще большей Власти», – вот каким должен быть ваш ответ.
Разумеется, мы не заставляем вас прямо сейчас поменять свои личные убеждения и переключиться на Власть с пива, женщин, компьютерных игрушек или экстремального туризма. Мы пишем учебное пособие для тех, кому Власть действительно интересна. Кто готов попробовать, ну а там – аппетит приходит во время еды, глядишь, и понравится. Несомненно одно: если не пробовать, то уж точно не получится.
Читатель. Хватит меня агитировать за советскую власть! Которую страницу уже читаю, раз до сих пор не бросил, значит, интересно. Рассказывайте уже, как пробовать; я вот, например, работаю в «Монтажспецстрое» электромонтером; и где здесь Власть?
Теоретик. Как говорил один мой коллега, когда я еще работал инженером в конструкторском бюро: «У них там в Италии „Спрут-2“, а нас тут в КБ – „Спрут-10“!» Властные отношения есть в любой организации, где работает больше одного человека, а в организации, где работает больше сотни, наверняка присутствует и настоящий человек Власти[34].
Практик. Тут нужно быть особенно внимательным! В больших организациях, помимо настоящей Власти, часто существуют «ограниченные» властные группировки, которые борются только за локальные интересы и не имеют выхода на общегосударственную «вертикаль Власти». Попасть в такую команду – значит существенно замедлить свою карьеру, а то и вовсе сделать ее невозможной.
Читатель. А как мне отличить настоящего человека Власти от «ограниченного»?
Теоретик. Определить человека Власти по штатному расписанию и телефонному справочнику невозможно; для этого нужно покрутиться внутри аппаратной жизни предприятия и составить хотя бы общее представление о системе распределения информации и принятия решений.
Читатель. А это еще зачем? «Кто владеет информацией, владеет миром», что ли? Ну вон в интернете информации хоть залейся, и кому она помогла?
Теоретик. Я написал «о системе распределения», а не «об информации». Вспоминаем пфефферовское определение из предыдущего раздела: «Власть – это позиция, занимаемая человеком в системе коммуникаций…» Что такое «позиция в системе коммуникаций»? Она зависит от того, с кем человек общается (ходит по кабинетам руководителей или мотается по вызовам, сутками не появляясь в офисе), какой информацией с ним делятся (советуются или отдают приказы) и, самое главное, насколько прислушиваются к его мнению (готовилось решение А, человек зашел к директору – и решение поменялось на Б). Вот как описывает сильную позицию в системе коммуникаций Владислав Балин[35]:
В чем суть интриги, ее механизм? Интриган, пользуясь недостатком информации в корпоративной среде и медленной ее передачей, работает разносчиком информации, внося в нее искажения с целью манипуляции мнением некоторых людей, принимающих решения, – разумеется, в своих личных целях. Интриги цветут в среде недосказанности, секретности и тайн.
Когда человек прибегает к интриге? Когда ему хочется сделать то, чего он сделать не может – не имеет полномочий. Как ему этого добиться? Он должен сманипулировать мнением того, кто имеет полномочия сделать так, как ему хочется. Вы об этом узнаете как о свершившемся факте – начальство извещает вас о решении, как снег на голову, и вы не понимаете, как такое могло произойти, недавно все было хорошо, но вас уже не слушают – решение принято [Балин, 2009, ч. 1].
«Интрига» в понимании Балина очень похожа на «власть» в понимании Пфеффера[36]: и то и другое позволяет человеку принимать решения за пределами своих полномочий. Однако интриган еще не человек Власти: тот опирается на реальные ресурсы, которыми обладает его сюзерен, интриган же просто манипулирует, то есть обманывает свои жертвы.
На практике чистые люди Власти и чистые интриганы встречаются так же редко, как химически чистое золото. Люди Власти (а уж тем более «шлейфа») всегда преувеличенно говорят о своих возможностях, а интриганы, благодаря хорошо налаженным связям, часто и самом деле кое-что могут. В любом случае внешним проявлением Власти, которое можно заметить со стороны, является ведущая позиция в системе коммуникаций. Влиятельный человек может скрыть от остальных свое истинное место в иерархии Власти (командный рейтинг), но не может скрыть своего влияния на принимаемые в его сфере ответственности решения[37].
Установить, хотя бы приблизительно, кто является человеком Власти в вашей организации, вполне возможно. Единственная, но серьезная проблема заключается в том, что быстро это сделать не получится. Как вы узнаете, кто с кем контактирует и чем говорит? Вы не можете лично присутствовать при всех разговорах в офисе, не говоря уже о «решении вопросов» за его пределами! Владислав Балин, в целом не одобряющий «интриганства», дает на этот счет примечательную рекомендацию:
Насчет «агентурной сети». Вам надо иметь доверенное лицо, одно или несколько, причем люди не должны знать, что оно с вами аффилировано. «Агент» должен быть чист, в интриге не участвовать и общаться с людьми из разных подразделений. Вы можете просить их навести для вас справки по интересным вопросам [Балин, 2009, ч. 3].
Получить информацию о системе коммуникаций в компании можно только от других людей[38]. Поэтому для надежного выявления людей Власти (без чего невозможна настоящая карьера) нужно самому в каком-то смысле стать человеком Власти. Нужно создать собственную сеть информаторов и честно с ними расплачиваться – не деньгами, конечно, а вниманием, информацией и рассказами о блестящих карьерных перспективах[39].
Вот как подошел к решению этой задачи будущий президент США, а на момент описываемых событий (1931 год) простой секретарь конгрессмена[40] Линдон Джонсон. Появившись в Вашингтоне, он обнаружил среди прочих разнообразных правительственных организаций так называемый Малый конгресс – созданную в 1919 году площадку для обучения секретарей конгрессменов навыкам публичной политики, она копировала процедуры дебатов с Палаты представителей Большого конгресса.
Линдон Джонсон увидел новую возможность в Малом конгрессе. Пресса страстно стремилась получать самую свежую информацию о том, как решались ключевые вопросы дня. А это был пик Великой депрессии, правительство рассматривало и принимало множество важных законодательных актов. Политики, конечно же, жаждали публичности и освещения в прессе. Секретари Конгресса, хотя и не были столь же честолюбивыми и предприимчивыми, как Джонсон, чаще всего не менее, чем он, желали успеха и престижа.
Сначала Джонсон добился избрания на должность спикера Малого конгресса. Это была организация, в которой мало кто был заинтересован, к тому же Джонсон созвал на собрание избирателей своих сторонников – и легко победил. Став спикером, он сумел превратить и Малый конгресс, и собственную должность в намного более важные ресурсы. Он изменил график заседаний конгресса с ежемесячного на еженедельный, а старому формату их проведения, заключавшемуся в обсуждении вопросов, добавил выступления «выдающихся деятелей». Приглашая известных людей, Джонсон не только предлагал членам Малого конгресса доступ к известным политикам, но, что более важно, сам имел предлог общаться с ними. Он организовывал формальные обсуждения программных вопросов, подбирал выступающих с обеих сторон, вел дебаты в соответствии с правилами Палаты представителей Конгресса, проводил предварительное голосование после окончания обсуждений и приглашал представителей прессы для освещения дебатов. Пресса очень скоро поняла, что эти дебаты давали представление о вопросах, обсуждаемых Конгрессом. А поскольку на заседаниях присутствовали журналисты, то было совсем просто завлечь конгрессмена и заинтересовать в участии в организации все большее и большее число людей [Пфеффер, 2007, с. 117–118].
А теперь, уважаемый читатель, ведро холодной воды на голову. Даже при столь масштабной работе по созданию собственной сети влияния Линдон Джонсон стал президентом США только через 32 года, в 1963-м. Малый конгресс был всего лишь начальным этапом вхождения в настоящую Власть, способом поиска правильного сюзерена. (Помните «выборную» и «штатную» номенклатуру в СССР? Вот и в США точно так же: если ты конгрессмен, это еще не значит, что ты Власть.) Власть – игра вдолгую, быстрый успех здесь столь же опасен, как сыр в мышеловке.
Практик. И это еще не всё! В одном из кейсов во втором томе книги вы узнаете, что Джонсон, после того как Кеннеди назначил его вице-президентом США, потерял свой ресурс «хозяина» Конгресса и понял, что может вообще вылететь из политики. Его спасла только «удачная» смерть Кеннеди! Так что если вы выстроили информационную сеть, нужно еще уметь ее сохранить и использовать.
Читатель. Так вот почему некоторые мои знакомые занимаются общественной деятельностью! Знакомятся с людьми, создают круг информаторов и выясняют, у кого Власть. А-то, дурак, думал, что им делать нечего… Ну что ж, теперь понял, скоро выясню, кто у нас человек Власти. А дальше что? Вы меня уже предупредили, что не надо связываться с низкорейтинговыми сюзеренами, но на вопрос, как узнать, какой у человека рейтинг, так пока и не ответили. Второй раз спрашиваю: а как узнать-то?
Теоретик. Вот теперь, когда мы уже кое-что понимаем во Власти, этот вопрос имеет смысл. Потенциальный рейтинг сюзерена определяется тем, насколько он перспективен в качестве вассала для сюзеренов следующих уровней. Перспективность эта зависит в том числе и от его собственных вассалов, поэтому некоторые самоуверенные молодые люди вот так произносят вассальную присягу:
Он пошел к Фроиму Грачу[41], который тогда уже смотрел на мир одним только глазом и был тем, что он есть. Он сказал Фроиму:
– Возьми меня. Я хочу прибиться к твоему берегу. Тот берег, к которому я прибьюсь, будет в выигрыше [Бабель, 2001].
Но наличие столь самоуверенных вассалов не слишком помогает сюзерену в его карьере[42]. Что действительно важно для рейтинга, так это связи потенциального сюзерена на как можно более высоких уровнях Власти. Вот как выбирал себе сюзерена один малоизвестный (в середине XIX века) молодой человек:
Когда Отто фон Бисмарк в 1847 году стал депутатом прусского парламента, ему было 32 года, и он совсем не имел друзей или союзников. Оглядываясь вокруг, он решил, что его союзниками не будут ни парламентские либералы или консерваторы, ни какой-либо конкретный министр, ни, конечно, простолюдины. Он выбрал короля Фридриха Вильгельма IV. Это был странный выбор, чтобы не сказать больше, ведь король тогда находился отнюдь не на вершине власти. Слабый, нерешительный человек, он то и дело уступал в парламенте либералам. Он был бесхребетным, и многое в нем очень не нравилось Бисмарку, как в личностном, так и политическом плане. И все же Бисмарк находился при Фридрихе денно и нощно. Когда другие депутаты атаковали короля из-за его многочисленных неумных решений, только Бисмарк был на его стороне.
В конце концов все окупилось: в 1851 году Бисмарк был назначен министром королевского кабинета. Он начал действовать. То и дело он направлял руку короля, побуждая его постепенно укреплять армию, противостоять либералам, поступать в точности так, как того хотел Бисмарк. Он помогал Фридриху преодолеть неуверенность, ощутить себя мужчиной, учил его быть твердым и править с достоинством. Постепенно он восстанавливал власть короля, пока монархия не стала, как прежде, основной правящей силой в Пруссии [Грин, 2003, с. 130].
Текущие профессиональные и командные рейтинги прусского короля (в правившей тогда Пруссией властной группировке) были невелики, но Бисмарк ориентировался на его потенциальный рейтинг. Депутаты парламента и министры меняются, король остается; в долгосрочном плане он – наиболее важная фигура. Выбирать следует того сюзерена, который останется в игре при любом раскладе и которому еще долго будут нужны преданные вассалы.
Другой молодой человек, уже в конце XX века, действовал еще более основательно. Подобравшись к подножию Власти, он завел знакомства сразу с несколькими потенциальными сюзеренами:
Интеллектуальным наставником Обамы в Гарварде стал блестящий либерал – конституционалист Лоуренс Трайб… Трайб страстно желал занять место в Верховном суде и надеялся, что следующий президент-демократ выдвинет его кандидатуру, но после слушаний по кандидатуре Борка злопамятные «слоны» поклялись, что никогда не простят Трайба…
Майноу… была наставником Обамы в Гарварде. Между ними завязались дружеские отношения, которые сыграли огромную роль как в профессиональной, так и в личной жизни Обамы. Майноу выросла в Чикаго. Ее отец Ньютон Майноу был председателем Федеральной комиссии по связи при Кеннеди…
Абнер Миква, бывший конгрессмен из Чикаго, теперь заседавший в апелляционном суде федерального округа Колумбия, предложил Обаме пойти к нему в помощники, но молодой человек ответил отказом. Миква был поражен. Его суд – второй по важности в стране, и оттуда верная дорога к должности помощника члена Верховного суда. Обама что, метит прямо в Верховный Суд?.. [Ремник, 2011, с. 207, 220–221, 224, 249].
Кого в конце концов Обама выбрал в сюзерены, мы не знаем[43], но, судя по его дальнейшей карьере, это был безукоризненно точный выбор. Абнер Миква не ошибся: Обама действительно метил куда выше, чем на должность помощника члена Верховного Суда.
Практик. Ну, тут есть тонкость. Не исключено, что те, кто реально стоял за Обамой, просто велели ему набраться ума-разума. Теоретически такое может быть, во всяком случае биография Обамы позволяет предполагать, что его «вели».
Теоретик. Берите пример с великих: не торопитесь. Учитесь Власти за пределами Власти, выстраивая личную агентуру; знакомьтесь с высокопоставленными людьми и производите на них благоприятное впечатление; подобно Обаме, планируйте изучение системы, частью которой вы собираетесь стать. И тогда рано или поздно вы встретите подходящего сюзерена – не с самого верха, чтобы ему еще нужны были собственные вассалы, но достаточно перспективного, чтобы вскарабкаться на этот верх или подсадить вас[44].
Теперь Власть от вас на расстоянии вытянутой руки. Осталось заинтересовать будущего сюзерена.
Читатель. А как его заинтересовать?
Практик. Один из самых тонких моментов аппаратной жизни, который приводит к созданию головоломных и почти гениальных комбинаций, – желание конкретных лиц сделать так, чтобы некий персонаж обратил на них внимание. Для подготовки таких комбинаций необходимо как можно больше узнать о потенциальном сюзерене, подмечая при этом его слабые места. Помните пример с Магом и Латиноамериканцем? Маг пообещал (только пообещал!) закрыть слабое место Латиноамериканца – плохое знание бизнеса в интернете – и сразу же попал в его команду.
Сюзерен – человек и, как все люди, обязательно имеет какие-то слабости. Кому-то лень возиться с юридическими формулировками, кому-то – составлять публичные речи, а кто-то просто любит шашлыки под водочку в живописных местах, но не имеет времени их разыскивать. Человек, который пообещает (не на словах, конечно, а продемонстрировав свои способности на деле) решить подобную проблему, сразу приобретет в глазах сюзерена определенный статус. А если он еще и на самом деле «закроет» проблему, позволив сюзерену чувствовать себя в этом отношении как за каменной стеной, то такой вассал станет непотопляемым!
Запомните: Власть, в отличие от Управления, строится на личных отношениях. А они, в свою очередь, возникают из элементарного впечатления: «С этим человеком мне лучше, чем без него». Но чтобы сюзерену с вами действительно стало лучше, нужно компенсировать его слабости, о которых сначала следует разузнать.
И да, конечно, истории тех, кто выбрал сюзерена неправильно, никогда не будут обсуждаться в книгах! А вот если сюзерен выбран правильно, то в биографии очередной исторической фигуры может появиться фраза: «Определенное влияние на начало карьеры Х оказал Y…»
Теоретик. Все мы читали слова Булгакова: «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут». Но мало кто понимает их истинный смысл. А смысл очень простой: хочешь чего-то получить от сильного – сделай так, чтобы он сам захотел тебе что-то дать. Булгаков – любимый писатель Сталина – прекрасно разбирался в законах Власти[45]. Ничуть не хуже разбирался во Власти гениальный ученый и политик Галилео Галилей. Оказавшись к 1609 году в затруднительном финансовом положении (огромные долги после выданья сестер замуж), он успешно использовал свое открытие спутников Юпитера, назвав их медичийскими звездами:
Вместо того чтобы разделить открытие между своими покровителями – подарить одному телескоп, которым пользовался, посвятить другому книгу и т. д., – как делал прежде, он решил сфокусировать усилия на Медичи. Медичи были избраны им по одной причине: вскоре после того как в 1540 году Козимо I основал династию Медичи, он выбрал Юпитера, самого могущественного из богов, символом дома Медичи – символом власти, которая простиралась выше политики и денег, власти, восходящей к Древнему Риму и его божествам.
Галилей представил открытие им спутников Юпитера как событие космического масштаба, воспевающее величие Медичи. Вскоре после открытия он объявил, что «яркие звезды (спутники Юпитера) объявились в небесах» перед его телескопом в момент коронации Козимо II. Он заявил, что количество лун – четыре – совпадает с числом членов дома Медичи (у Козимо II было три брата) и что луны вращаются вокруг Юпитера, как четыре сына обращаются вокруг Козимо I, основателя династии. Это было больше, чем простое совпадение, это указывало, что само небо отражает восхождение династии Медичи. После того как он посвятил открытие Медичи, Галилей подготовил эмблему, изображающую Юпитера, сидящего на облаке в окружении четырех звезд, и представил ее Козимо II как символ его связи со звездами.
В 1610 году Козимо II официально назначил Галилея придворным философом и математиком, на полном жалованье. Для ученого это было жизненно важной удачей. Время, когда он, подобно нищему, выпрашивал подачки, было позади [Грин, 2003, с. 33–34].
Добиться выдающегося результата, после чего преподнести его потенциальному сюзерену – испытанный способ знакомства, за которым с высокой вероятностью последует приглашение в команду. Вот современный американский вариант того, что в далеком прошлом сделал Галилей. Стивен Кови[46] пишет про менеджера среднего звена, вынужденного (а может быть, и сознательно решившего) работать на отличавшегося редкостным самодурством президента компании:
Но один из сотрудников был проактивным[47]. Он руководствовался не эмоциями, а принципами и целями. И он проявил инициативу: ждал, сочувствовал, вникал в ситуацию. Он не остался слеп к недостаткам президента, но вместо того, чтобы критиковать, стал искать, чем бы их компенсировать[48]. Когда президент вел себя неправильно… этот человек служил буфером между ним и остальными сотрудниками, стараясь свести отрицательные последствия к минимуму… С ним тоже обращались как с марионеткой, но он был выше этого и старался делать больше, чем от него требовалось. Вникал в невысказанные заботы президента и, предоставляя информацию, сопровождал ее толковым анализом и своими рекомендациями[49].
Однажды я сидел в кабинете президента, к которому был приглашен в качестве консультанта, и он вдруг сказал:
– Стивен, я просто поражен тем, что сделал этот человек! Он не просто снабдил меня информацией, которую я просил, но раздобыл дополнительные сведения, оказавшиеся бесценными… Ему цены нет! [Кови, 1996, с. 105–106]
С этого момента рядовой сотрудник сделался правой рукой президента, дальнейшая карьера была ему обеспечена[50].
Практик. Помните, что я говорил про слабые места сюзеренов? В этом примере проактивный сотрудник потратил массу времени и терпения, нащупывая слабое место своего будущего сюзерена. И однажды это сработало: выполняя очередное задание шефа, сотрудник попал в яблочко. Слабым местом самодура оказалось неумение самостоятельно добывать ценную информацию. Закрыв его, сотрудник сразу оказался на особом счету!
Теоретик. Как видите, умение вассала преподнести ресурс ценится во все времена и на всех континентах. Принесите будущему сюзерену такой ресурс, продемонстрируйте ему понимание законов Власти и личную лояльность – и вы почти наверняка получите приглашение в вассалы.
Читатель. Про ресурсы понятно, но вот лояльность… Я правильно понимаю, что это то же самое, что вассальная верность? Что-то такое, благодаря чему сюзерен начинает тебе доверять?
Теоретик. Да, с той лишь разницей, что вассальная верность требуется только от вассалов, а лояльным может быть и человек «шлейфа».
Читатель. Что я могу быть лояльным – не вопрос. Но как мне убедить в своей лояльности будущего сюзерена? Как к нему втереться в доверие?!
Теоретик. Раз уж вы задаете такой вопрос, ответ на него не слишком вам понравится. Втираться в доверие вам придется тяжелым[51] трудом, основанным на понимании человеческой психологии и законов Власти. К несчастью, чем умнее человек, тем скучнее ему с большинством окружающих, тем сложнее проявлять к ним искреннее внимание (не говоря уже о том, чтобы предугадывать малейшие желания), – а значит, и тем труднее стать для кого-то из них своим. Вот почему часто говорят об «отрицательном отборе» во Власть; но этот отбор производит не сама Власть, а наша человеческая природа. Приведу наиболее яркий пример. Как становились своими в лихие девяностые:
Как-то Борис [Березовский] сказал:
– Знаешь, мы, кажется, нашли человека, которого будем делать президентом. Ты и не слышал о нем небось. Путин. Знаешь, мне «наши» – Абрамович, Юмашев, Волошин – поручили с ним подружиться. Я попробовал – и не могу, мне с ним скучно. Не могу себя заставить. Вот Рома в этом смысле абсолютно незаменим. Ему скажешь: «Рома, нужно, чтобы этот человек был наш!» И вот он прилипнет к тебе, возьмет тебя за руку, будет твою руку нежно гладить и преданно смотреть тебе в глаза как собака и выполнять любое твое желание. И так две недели. И через две недели ты поймешь, что ты – его, весь его [Боброва, 2013].
Конечно, это не руководство к действию (тут как в рекламных роликах: «работали профессионалы, не пробуйте повторить это самостоятельно»), а всего лишь иллюстрация к основному принципу человеческого общения. Чтобы стать для человека своим, нужно уделять ему внимание, понимать его интересы и научиться угадывать его желания. Но чтобы при этом стать еще и вассалом, этого мало; тут требуется, чтобы и сам сюзерен вас правильно понял. Вот какое требование предъявляется к вассалам в американских корпорациях:
Финансовое подразделение компании General Motors завоевало и упрочило власть благодаря системе, названной Джоном Де Лорином «продвижением неявного избранника»:
«Под этим подразумевается продвижение лица, не считающегося достойным кандидатом на должность. Это не только позволяет поставить „своего человека“ на должность, но и завоевать его пожизненную благодарность, поскольку своей карьерой в корпорации он будет отныне обязан вам. „Неявный избранник“ – преданный последователь системы, за которым, однако, не стоит абсолютно никаких достижений, чтобы считать его достойным кандидатом на пост».
Де Лорин характеризовал значение преданности и того, как руководители содействовали продвижению по службе «неявным избранникам», как способ формирования преданного личного состава, обязанных союзников на ключевых постах в корпорации [Пфеффер, 2007, с. 143].
Преданно смотреть в глаза и исполнять малейшие желания, конечно, весьма полезно, но недостаточная профессиональная квалификация – еще более надежный способ убедить потенциального босса в своей будущей верности. Не правда ли, шокирующая (для людей, гордящихся своей квалификацией) новость? Но таков уж закон Власти: здесь нужны прежде всего верные. Поэтому умный человек во Власти должен быть достаточно умен, чтобы не демонстрировать свой ум. И правило это действует до самого верха. Вот что пишет Восленский про генеральных секретарей ЦК КПСС:
Кого эта верхушка стремится выбрать в генеральные секретари: самого сильного и способного? Наоборот, того из членов Политбюро, что кажется ей самым недалеким и безобидным. Таким казался Сталин в начале 20-х годов на фоне членов ленинского Политбюро; таким казался Хрущев после смерти Сталина (Маленков, наоборот, считался очень сильным); таким казался Брежнев после смещения Хрущева, когда сильным считался Шелепин. Феодальные князья всегда старались посадить на королевский трон возможно более слабого монарха, «князья» класса номенклатуры избирают по этому же принципу генерального секретаря ЦК. Вот почему тот из членов Политбюро, кто очень хочет стать генеральным секретарем, должен не поражать воображение своими талантами и динамизмом, а выглядеть ограниченным и бескрылым, скромным, погруженным в техническую работу бюрократом, как это сделал Сталин; Иванушкой-дурачком, какого любил разыгрывать из себя Хрущев; стандартным провинциальным партработником, каким казался Брежнев; исполнительным юнцом, готовым слушаться старших, каким считался Горбачев [Восленский, 2005, с. 388–389].
Только не надо делать отсюда ошибочного вывода, будто в Политбюро попадают и удерживаются там люди неспособные. Наоборот, от этих людей требуется дополнительная способность – умение скрывать свой подлинный политический формат, вместе с тем не переигрывая и не производя впечатления беспомощности и недостаточной квалифицированности [Восленский, 2005, с. 397].
Практик. Тем, кому скучны «умные» книжки вроде «Номенклатуры», я настоятельно рекомендую прочитать у Мориса Дрюона историю избрания Папы Иоанна XXII[52]. Сразу все поймете про умение притворяться Иванушкой-дурачком!
Теоретик. Сегодняшняя и будущая верность – вот что прежде всего интересует людей Власти. Свой человек – это тот, на кого можно положиться[53], кто не будет задавать лишних вопросов в ответ на деликатную просьбу, кто никому не выдаст то, что должны знать только двое, и кто уже не раз подтвердил свою преданность на практике. Конкретные способы, убеждающие в верности, зависят от личности будущего босса и от рода его деятельности; но после нескольких лет практики их способен освоить любой человек, которому это интересно. Стать своим если не для первого, то для второго или третьего человека Власти вполне реально, и если вы будете следовать указанным выше принципам, то сами удивитесь, как быстро вас заметит настоящий человек Власти.
Читатель. Давно хотел спросить: а как я узнаю, что принят? В нормальных организациях есть отдел кадров, трудовой договор, официальная должность. А как во Власти? Как там оформляется «прием на работу»?
Теоретик. Так же, как и все остальное: без единого клочка бумаги. В каждой властной группировке существуют свои ритуалы, позволяющие вассалу и сюзерену понять, что с этого момента они связаны особыми отношениями, и каждый из них это знает. Как мне рассказывали старшие товарищи, в советской номенклатуре таким ритуалом был переход с официального партийного языка («повысить уровень», «больше внимания уделять организационной работе») на обыкновенный русский мат. Если в твоем присутствии партийный босс использует матерные выражения – значит, ты свой.
Практик. Существует и такой вариант: когда человек, известный многим членам властной группировки (это может быть и не «верхний» руководитель, а, так сказать, «координатор»), публично появляется с неофитом в некотором условленном месте. Это может быть и Стена Плача в Иерусалиме, и знаменитая картина в известном музее, и так далее. Формально для непосвященных это действие ничего не означает, но для своих оно принципиально важно. Впрочем, о ритуалах мы еще чуть ниже расскажем.
Теоретик. А вот как описывал «официальный» прием во властную группировку Владимир Резун, более известный под псевдонимом Виктор Суворов.
– Да, товарищ полковник, я давно хочу спросить вас… В вашем подчинении сотни молодых, толковых, перспективных офицеров с великолепной подготовкой, утонченными манерами… А я крестьянин, я не читал многих книг, о которых вы говорите, мне трудно в вашем кругу… Мне не интересны писатели и художники, которыми восхищаетесь вы… Почему вы выбрали меня?..
– Я тебе, Виктор, правду скажу, потому что ты ее понимаешь сам, потому что тебя трудно обмануть, потому что ты ее знать должен. Наш мир жесток. Выжить в нем можно, только карабкаясь вверх. Если остановишься, то скатишься вниз, и тебя затопчут те, кто по твоим костям вверх идет. Наш мир – это кровавая бескомпромиссная борьба систем; одновременно с этим – это борьба личностей. В этой борьбе каждый нуждается в помощи и поддержке. Мне нужны помощники, готовые на любое дело, готовые на смертельный риск ради победы. Но мои помощники не должны предать меня в самый тяжелый момент. Для этого существует только один путь: набирать помощников с самого низа. Ты всем обязан мне, и если выгонят меня, то выгонят и тебя. Если я потеряю все – ты тоже потеряешь все. Я тебя поднял, я тебя нашел в толпе не за твои таланты, а из-за того, что ты – человек толпы. Ты никому не нужен. Что-то случится со мной – и ты снова очутишься в толпе, потеряв власть и привилегии. Этот способ выбора помощников и телохранителей стар как мир. Так делали все правители. Предашь меня – потеряешь все. Меня точно так же в пыли подобрали. Мой покровитель идет вверх и тянет меня за собой, рассчитывая на мою поддержку в любой ситуации. Если погибнет он, кому я нужен?.. …но помни, что этого разговора никогда не было. Ты просто перепил коньяка и все это сам придумал [Суворов, 2002, гл. 4].
Несмотря на художественное преувеличение, в этом диалоге отражены все ключевые моменты посвящения во Власть. Краткое объяснение устройства Власти; указание вассалу его места (он всем обязан сюзерену и без него пропадет); требование пожизненной верности; требование сохранения тайны. Если кандидат в вассалы понимает, о чем идет речь, он отвечает согласием как умеет[54], и если сюзерен это согласие принимает, посвящение состоялось. С этого момента вы в группировке и отныне обязаны играть по командным правилам.
Читатель. А правила мне тоже объяснит сюзерен?
Теоретик. Если бы все было так просто, нам не понадобилось бы писать целую книгу. Все сюзерены разные, кто-то привык объяснять словами, кто-то – личным примером, а кто-то вообще считает, что нужно иметь дело только с теми, кто все понимает сам. К тому же правила Власти достаточно многочисленны, и мало кому интересно выписывать их все на бумаге. Так что не стоит рассчитывать только на сюзерена; что-то он, конечно, объяснит, а вот спрашивать будет куда больше, справедливо полагая, что если уж ты взялся за Власть, то должен сам понимать, что к чему. Поэтому правила Власти вам объясним мы.
Первые два правила вы уже знаете: Власть – это командная игра, и единственный представитель команды, имеющий право вам приказывать, – это ваш сюзерен. Теперь пришло время запомнить третье правило: не говорить о Власти[55]. Вы уже несколько раз слышали о важности сохранения тайны во властных отношениях, да и в процессе поиска сюзерена убедились, что никто не вывешивает на своем кабинете табличку «Младший сюзерен группировки такой-то».
Членство в «почетной организации» (как именуют мафиози свой синдикат) влечет за собой формирование новых привязанностей, куда более значимых, нежели кровные узы. Честь требует от мафиозо ставить интересы «Коза ностры» выше родственных интересов. Энцо Бруска… работал на мафию, участвовал в убийствах, но так и не стал «человеком чести». Как и подобает, он не задавал вопроса: «Почему?» О деяниях своих родичей – членов «Коза ностры» – он узнавал из слухов и газетных статей, а потому долгое время и не подозревал, что его отец – босс местного mandamento (района). Иными словами, хотя Энцо Бруска участвовал в операциях и входил в ту же семью, что и «люди чести», он не был посвящен в деятельность Семьи (с большой буквы) [Дикки, 2007].
Среди многочисленных правил организации, в члены которой Риина посвятил в тот день Джованни Бруску[56], имелось и знаменитое «положение о представлении». «Людям чести» возбраняется представляться как мафиози, даже своим коллегам. Согласно правилу необходим третий, который, представляя друг другу двоих мафиози, скажет: «Это наш друг» или «Вы двое из той же компании, что и я». Именно последнюю фразу произнес Риина в день посвящения Бруски, когда его отец вернулся в комнату и сын был «представлен» Бруске-старшему как «человек чести» [Дикки, 2007].
Но почему сохранение тайны настолько важно, что возведено в ранг правила Власти? Почему в сицилийской мафии эта секретность была доведена почти до абсурда? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним еще раз определение власти (с маленькой буквы). Власть – влияние на принимаемые решения за счет выгодного положения в сети распространения информации. С каким человеком скорее поделятся информацией – с тем, кто считается независимым, или с тем, кто явно работает на сюзерена? Чья рекомендация будет весомей – того, кто занимает (как будто бы) нейтральную позицию, или того, кто входит во властную группировку, заинтересованную в результате?
Однозначно установленная принадлежность человека к какой-то группировке лишает его львиной доли возможностей влиять на принимаемые решения. Все, что остается в распоряжении разоблаченного менеджера, – это его должностные полномочия, но и в их рамках он постоянно подозревается в работе на сторону. От такого вассала не то что пользы – вреда бы не было (подпадет под уголовное дело или того хуже, под разработку конкурирующей группировки). Поэтому секретность властных отношений не просто полезна; она является необходимым условием нормальной работы Власти.
Примечательно, что Владислав Балин в своей «Защите от темных искусств» для противодействия корпоративным интригам рекомендует придерживаться того же самого правила:
1. Если кому-то не обязательно что-то знать, то он это знать не должен. Просто руководствуйся этим правилом всегда, вместо того чтобы просчитывать возможные последствия…
7. Никогда не раскрывай своих источников информации. Если у тебя есть знакомые в других отделах, кто поставляет важную информацию, – не ссылайся на них. Нельзя убивать свои каналы информации и раскрывать агентурную сеть. Враг не должен знать, откуда ты добываешь информацию, чтобы не иметь возможности запустить дезу, а твои информаторы должны чувствовать себя защищенными. Только тогда они станут тебе доверять и станут твоими союзниками.
8. Четко выделяй внутренний круг и внешний круг. Внутренний круг доверенных лиц должен иметь стопроцентный взаимный интерес win-win[57], должен иметь доступ к важной информации и должен быть полностью информирован о враждебном окружении, чтобы не слить информацию [случайно].
9. Список лиц внутреннего круга должен быть секретен [Балин, 2009, ч. 4].
Правила игры во Власть одинаковы для всех – и для тех, кому Власть нравится, и для тех, кто предпочел бы без нее обойтись (ограничившись Управлением). Противостоять властной группировке может только другая властная группировка; один человек, будь он хоть самим Джобсом[58], не имеет в этой борьбе никаких шансов.
Читатель. Скажите, а эти правила действительно везде одинаковы? В Политбюро ЦК, например, играли по ним же? Или в гипотетическом Мировом Правительстве – там тоже есть тайные группировки, грызущиеся между собой?
Теоретик. Ну, все прекрасно знают, что в гипотетическом Мировом Правительстве как раз и есть столь же гипотетические группировки Ротшильдов и Рокфеллеров, грызущиеся между собой. В советском же Политбюро шла совершенно реальная аппаратная борьба, история которой заслуживает отдельной книги. Правила Власти действительно одинаковы на всех ее уровнях, и, кстати, чем выше этот уровень, тем строже они соблюдаются. Так что будьте уверены: правила, о которых мы рассказываем, что называется, на всю жизнь. Ничего другого во Власти не придумано, да и придумано быть не может. Просто потому, что верхняя часть Власти в точности повторяет нижнюю!
Практик. Любая властная группировка устроена по феодальному образцу и, следовательно, имеет структуру дерева. Поэтому на каждом уровне она повторяется абсолютно одинаково. Вершина дерева (ветви) – это главный сюзерен. Ему подчиняются прямые вассалы, которые подобраны им лично или получены от вышестоящих членов группировки в прошлом, когда он еще не был на самом верху. Каждый из этих вассалов, в свою очередь, имеет в своем подчинении вассалов следующего уровня, и так далее до самого низа.
Как же должен вести себя член властной группировки по отношению к другим членам команды, а также прочим участникам игры?
Случай первый. Взаимодействие с другими вассалами твоего сюзерена. Оно строится на двух основных элементах: конструктивное взаимодействие в рамках задач, поставленных сюзереном, и остроконкурентное – во всех остальных случаях. Главная задача любого вассала – качественно решать задачи сюзерена и демонстрировать ему, что остальные его вассалы слабее, некачественнее и хуже. Других вассалов можно и нужно подставлять (но только перед сюзереном!), однако не стоит доводить такую практику до крайности, границы которой устанавливает сюзерен. Такая «дружеская» подначка не считается некорректной, тут главный термин – «ничего личного». В общем, отношения вассалов напоминают отношения членов одной сборной команды в спорте: когда они сборная – они вместе, а когда выступают на внутреннем чемпионате – нужно всех остальных «побороть». Соответственно, цель такой борьбы – перераспределить в свою пользу те ресурсы, которые дает в распоряжение вассалов сюзерен.
Однако здесь есть один нетривиальный момент: когда ты пересекаешься с другим вассалом твоего сюзерена, но не знаешь об этом. В этом случае могут быть разные ошибки (вплоть до комедии положений), но ответственность за них несет сам сюзерен.
Теоретик. Обратите внимание: отношения внутри властной группировки практически те же самые, что за ее пределами. Вассалы конкурируют за ресурсы точно так же, как конкурируют за них сами властные группировки.
Читатель. Простите, что перебиваю, но мне кажется, это важно. Вы с Практиком постоянно говорите про какие-то ресурсы, но так толком и не объяснили, что это такое. Я так понимаю, это что-то вроде денежных потоков и должностей, которые их контролируют, но вы писали, что нельзя все сводить к деньгам. Не пора ли доходчиво объяснить, что же такое ресурсы?
Теоретик. Хороший и своевременный вопрос! Отвечать на него сразу, без вводной информации о том, как устроена Власть, было бы пустой тратой времени. Сейчас вы уже понимаете, что Власть – это не деньги и не должности, а часть «социальной сети» (властная группировка), которая, собственно, и определяет, кому достанутся деньги и должности. Поэтому и ресурсы в этой игре не совсем те, к которым мы привыкли в обычной жизни.
Знаете ли вы, что Юлий Цезарь до того, как стать императором, был безнадежным должником, и в 62 году до н. э. кредиторы не выпускали его из Рима в Испанию (правителем которой он как раз был назначен)? Но за Юлия поручился Красс, тогдашний его сюзерен, и проблемы с кредиторами были улажены. Так что деньги, при всей их важности, вовсе не главный ресурс во властных играх.
Ресурсом в борьбе за власть является то, что ведет к увеличению власти[59], то есть усиливает позиции группировки в системе коммуникаций. Помните Малый конгресс Линдона Джонсона, который был назван его важным ресурсом? Так оно и было, ведь благодаря этому конгрессу Джонсон имел возможность общаться с высокопоставленными людьми, к которым иначе бы его и на порог не пустили. Властные ресурсы – это социальные связи (то есть мотивированные к сотрудничеству люди), а также информация, проекты и организации, способствующие их формированию.
Отличная иллюстрация к определению властных ресурсов – фильм Оливера Стоуна «Уолл-стрит» (1987). Молодой брокер Фокс узнает инсайдерскую информацию и делится ею с биржевым воротилой Гекко. Информация позволяет Гекко заработать деньги, но как человек Власти он этим не ограничивается. Гекко делает Фокса своим вассалом и поручает и дальше добывать информацию в организации, где Фокс работает. Благодаря Фоксу Гекко удается реализовать куда более выгодный проект, нежели первоначальная спекуляция[60].
Важность социальных связей стоит проиллюстрировать еще одним историческим примером.
Барон Джеймс Ротшильд разбогател в Париже к концу 1820-х годов. Вскоре после этого он столкнулся с крайне сложной проблемой: как еврею из Германии – полному аутсайдеру для французского общества – завоевать уважение французских высших сословий, отличительной чертой которых была крайняя ксенофобия? Ротшильд хорошо понимал, что такое власть. Он знал, что его состояние может дать ему положение, однако, несмотря ни на что, он пo-прежнему останется чужаком. Поэтому, внимательно изучая светское общество своего времени, он задавал себе вопрос, чем можно завоевать их расположение.
Благотворительность? Ничто не могло интересовать французов меньше. Политическое влияние? Он уже им обладал, и это только вызывало у людей подозрение. Единственное слабое место, на котором можно сыграть, решил он, это скука. В период Реставрации французские имущие классы страдали от скуки. Поэтому Ротшильд начал тратить невероятные суммы на развлечения для них. Он нанимал лучших архитекторов и художников для оформления садов и бальных залов, пригласил Мари-Антуана Карема, известнейшего парижского шеф-повара, чтобы готовить для гостей на изысканнейших приемах, когда-либо виденных Парижем. Ни один француз не смог бы устоять, пусть даже приемы устраивал германский еврей. Еженедельные вечера у Ротшильда постепенно становились многолюднее, привлекали все больше внимания. Прошло несколько лет, Ротшильд добился того, чего хотел, единственного, что могло обеспечить власть чужаку: он был принят в обществе [Грин, 2003, с. 455–456].