C.N. Crawford, Alex Rivers
Agent Of Enchantment
© 2017 by C.N.Crawford and Alex Rivers. All Rights Reserved
© Никитин Е.С., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство Эксмо», 2024
Фейри[1] распростерся на древних каменных плитах. Отблески свечей плясали на его красивом лице.
Теперь он был в моей власти, и это пьянило. Но нельзя медлить и осторожничать: я в бегах, конец уже близок. Мне нечего терять.
Стоя под высокими каменными сводами старинной лондонской церкви, я в упор смотрела на него.
На нефе мерцали блики свечей. Высоко надо мной темные тени танцевали на остроконечных сводах, словно злые духи. Я сделала глубокий вдох. Итак, битва закончена.
По крайней мере, я так думала.
Когда я подошла ближе, фейри как будто собрался с духом, скривил губы и с ревом вскочил на ноги, готовясь броситься на меня. Он двигался с невероятной скоростью, но время для меня словно замедлилось. Его мощные руки раскачивались, как тяжелые маятники, словно он плыл по морю меда.
Я инстинктивно отпрыгнула в сторону – его кулак пролетел мимо, – обеими руками обхватила его запястье, присела, и фейри по инерции пролетел вперед и впечатался в каменную колонну.
Хруст костей эхом отразился от сводчатого потолка. На нас полетели пыль и каменные крошки.
Этот урод собирался держать меня в клетке, пытать просто ради забавы… Пусть не ждет пощады.
Я двинулась на него, скривив губы в зловещей усмешке. По его лбу стекала струйка крови. Фейри сверлил меня здоровым глазом, рыча, как хищный зверь, не привыкший быть добычей. Когда я приблизилась, он попытался ткнуть меня кулаком в живот.
Я оттолкнула его руку и ударила по лицу тыльной стороной ладони. Его голова дернулась вправо, он рухнул на пол. Я схватила его за шиворот и швырнула на ряды деревянных скамеек, которые разлетелись в щепки под тяжестью тела.
Но фейри не угомонился и опять бросился на меня, хрипло дыша.
Я ринулась в атаку, собираясь выбить из него все дерьмо, но он потянулся к голенищу. Нож? Нет. Я узнала «Глок‐17»[2]. Он нацелился мне прямо в грудь. Сердце заколотилось как бешеное. Черт, черт, черт… Я пригнулась, но не успела.
Выстрел эхом отразился от каменных сводов. Бок пронзила боль. Я согнулась, задыхаясь, и схватилась за талию. Руку обагрила кровь.
Фейри медленно встал, держа меня под прицелом. Я отшатнулась – боль ударила в живот. Железная пуля особой ручной работы обжигала изнутри. Я рухнула на колени.
Яд уже распространялся по телу, вызывая головокружение и гася магию. Я стиснула зубы, мысленно шепча заклинание. Будь готова убить каждого встречного… Но сейчас это не помогало.
В бледных глазах фейри вспыхнула ярость. Он снова спустил курок, но пистолет лишь глухо щелкнул – патронов не осталось. Повезло.
– Что ж, – фейри с ухмылкой двинулся на меня. – Я не прочь прикончить тебя по старинке.
Я поползла назад, держась за живот и пытаясь унять жуткую боль, бормоча:
– Мне следовало догадаться, что это ты. Тяга к власти… Одержимость страхом… Поклонение хаосу…
Дрожь сотрясала тело, кровь сочилась сквозь пальцы.
– Я все это время составляла твой психологический портрет…
– Ну-ну. И к чему это тебя привело, полукровка? – прорычал фейри, сверкая глазами.
– Так-то оно так, но… – Я посмотрела на окровавленные пальцы. – Меня утешает мысль, что я не ошиблась.
Он пнул меня в живот – как раз в то место, куда угодила пуля. Я задохнулась от боли, рухнула на спину и уставилась в каменные своды. Вдоль колонн извивались тени, это место выглядело каким-то проклятым. Наверное, так и есть – это же Смитфилд[3], тут устраивали бойни. Я застонала и стиснула зубы.
Фейри ухмыльнулся, явно наслаждаясь моей гримасой боли.
И от этой самодовольной ухмылки во мне вспыхнула ярость. Борись, Кассандра. Всегда сражайся. Вот бы найти способ использовать остатки магии… Я лихорадочно перебирала варианты, пытаясь найти поблизости металл, стекло – хоть что-нибудь.
– Тебе не спастись… – Он наклонился и провел пальцем по моей груди. – Больше никаких фокусов. Больше никакой магии. Только я и ты. Знаешь, что я хочу? Переломать тебе ребра одно за другим. Хочу увидеть страх в твоих глазах. Как думаешь, профайлер [4], это доставит мне удовольствие?
Из моего рта вытекла струйка крови.
– Я думаю, тебе нужно заняться чем-то более полезным для общества.
Фейри склонился надо мной. Его черные как уголь зрачки ничего не выражали.
– Ну что, готова сдохнуть, полукровка? – Он надавил коленом на рану.
Я закричала.
– Расцениваю это как «да». – Его пальцы впились мне в горло.
Как во сне, я уставилась в его глаза – такие бездушные и пустые, что в них не было ничего, кроме моего собственного отражения…
Пятью днями раньше
Несмотря на подготовку спецагента, я едва не погибла уже через три секунды после выхода из аэропорта Хитроу. Я могу справиться со снайперами, нападением с ножом, ядом, бомбами, но только не с машинами, едущими по левой стороне дороги.
В свою защиту скажу, что в тот момент я всецело сосредоточилась на деле серийного убийцы, ради которого меня и вызвали сюда: составить его психологический портрет.
Не успела я сделать и трех шагов по дороге, как воздух уже сотрясли визг тормозов, гудки и эпитеты «тупая курица» и «идиотка».
А я-то думала, в Англии все вежливые…
Краснорожий мужик не унимался («Смотри, куда прешь, гребаная сонная кобыла!»). Я заскочила обратно на тротуар, мои щеки пылали. Сделала глубокий вдох и попыталась сосредоточиться. Итак, я в Англии. Стране Шекспира, Чосера и – как я быстро поняла – изобретательной ругани. И здесь ездят по левой стороне – сто́ит это учесть.
Сориентировавшись, я решила, что найти автобусную остановку среди ночи в чужом городе, пожалуй, выше моих сил.
Я мысленно перебрала все варианты из туристического путеводителя, который листала в самолете: поезда, метро, «черные кэбы»[5]. Наверное, лучше взять тачку. По идее, «черные» таксисты знают город от и до, каждую улочку.
Обернувшись, я заметила желтый указатель такси рядом с длинной вереницей машин и поспешила по тротуару обратно к терминалу, волоча за собой чемодан. Пробегая мимо сверкающих окон аэропорта, мельком увидела свое отражение: бледная кожа, растрепанные светлые волосы, мятая юбка, кофейные пятна на белом свитере…
Если не считать любимых шикарных черных сапожек, я выглядела дерьмово.
Когда я добралась до вереницы «черных кэбов», бородатый водитель опустил стекло и высунулся наружу:
– Такси?
– Да, спасибо, – ответила я с облегчением. – Мне нужно в полицейский участок Бишопсгейта [6].
– Нет проблем, – бородач улыбнулся. – Садитесь. Я возьму багаж.
Я позволила ему положить сумки в багажник и устроилась сзади. Ну хоть кто-то из местных вежлив…
Водитель сел за руль, завел двигатель и влился в поток машин. Я расслабилась на мягком кожаном сиденье, уставившись в окно на темные улицы Западного Лондона. Я была почти уверена, что нам предстоит долгая поездка на другой конец города – в Сити. В ту самую старинную часть Лондона, вокруг которой римляне почти две тысячи лет назад возвели стену. Стена пала, но древняя Квадратная миля [7] по-прежнему имеет свое правительство, независимое от остального Лондона. И даже собственную полицию.
В кармане зазвонил телефон. Я достала его, и внутри все сжалось при виде медленно бегущей по экрану строки с именем контакта: Ни При Каких Обстоятельствах Не Отвечай На Звонки Этого Мудозвона.
Мой бывший парень.
Как видите, не только британцы умеют креативно ругаться.
Вообще-то я не злобная. Но когда вернулась домой и обнаружила, что мой парень оставил открытым на моем компьютере сайт знакомств (ник: Вирджинский Жеребец), ругательства сами слетели с языка.
Быстрый поиск в «Гугле» выяснил, что Вирджинский Жеребец также весьма активно обменивался советами насчет знакомств на форумах по бодибилдингу. Оказывается, женщин привлекает костюм хорошего покроя, а День святого Валентина может обернуться кошмаром, когда «регулярно трахаешься с тремя цыпочками». Вот что я узнала о его жизни за последние две недели.
Нужно быть осторожнее с мужчинами, которых впускаешь в свою жизнь. Урок на будущее.
Я нахмурилась и сунула телефон обратно в карман.
Водитель обернулся:
– Вы прилетели из Америки или из Канады?
– Из Штатов. Я здесь впервые… – Я прикусила губу. – Вы когда-нибудь слышали выражение «сонная кобыла»?
– Вас кто-то так назвал, мисс?
– Судя по контексту, это не похоже на комплимент.
– Я бы не стал обращать внимания, милая. – Бородач свернул на шоссе. – У вас какие-то дела с полицией Бишопсгейта? Вряд ли вы проделали такой путь из Америки, чтобы заявить о преступлении.
– Просто небольшая консультация насчет инсайдерской торговли в Сити. Для «белых воротничков».
Вранье, причем очень скучное, чтобы собеседник не задавал лишних вопросов. За несколько лет работы в Бюро я привыкла ко лжи, хотя мне еще далеко до Вирджинского Жеребца.
– Понятно, – продолжал таксист. – Район финансистов. Если вам интересно мое мнение, половине из них место в тюрьме. Валяют дурака с фондовым рынком и прочими штучками. Только всем всё портят.
– Не могу не согласиться.
Ложь наскучила даже мне самой, но я не собиралась рассказывать, что я здесь для того, чтобы составить психологический портрет самого известного лондонского серийного убийцы со времен Джека-потрошителя. К тому же люди пугались, когда я представлялась спецагентом ФБР. Особенно когда узнавали, что я работаю психологом в Отделе поведенческого анализа, составляю психологические портреты преступников. Они вдруг начинали нервничать, как будто я раскрою их самые темные секреты, просто заглянув им в глаза.
Мы замолчали. Такси мчалось по трассе М4. Мы углублялись всё дальше в город, и я начала ощущать в теле покалывание, словно мои чувства обострились.
Здесь, в центре Сити, фонари горели ярче, заливая улицы белым светом. Проезжая по улице Чансери-лейн, мы миновали приземистые дома в стиле Тюдоров; разноцветные огни магазинов на первых этажах отражались в тротуарных лужах. Темные улицы в этот час пустовали, но на секунду мне послышался гул толпы – и затих вдалеке.
По телу пробежала дрожь. Я никогда не бывала в Лондоне, и все же у меня возникло странное ощущение дежавю. Возьми себя в руки, Кассандра.
Водитель обернулся:
– Слышали о новых убийствах Потрошителя в Сити?
– Да, слышала. Это выбило меня из колеи. Чуть не отменила поездку, – опять соврала я. – Обычно у вас здесь не так много убийств, да?
– Не так много, как у вас. У нас же нет оружия. Но эти убийства… Я бы не советовал вам гулять по ночам. Я слышал, что о самом худшем даже не писали в газетах. Что девушки, которых нашли, были… – Бородач откашлялся. – Ладно, не хочу вас пугать.
– Конечно, я буду осторожна.
Мне не нужно выслушивать от таксиста подробности: я изучала их во время перелета, а еще раньше – у себя в кабинете в Отделе поведенческого анализа в Куантико [8]. Я знала почти наизусть глубину каждой рваной раны. И всё-таки забота бородача была такой трогательной… Я оценила ее, снова поверив в теорию насчет вежливости британцев.
Несколько дней назад полиция лондонского Сити уговорила меня прилететь в Великобританию. Зарубежное отделение ФБР в Лондоне завалено делами о терроризме и вмешательствах в выборы. Ни у кого нет времени на серийного убийцу, а я сделала карьеру как раз на таких делах. Я много лет изучала серийных убийц по заданию Бюро. Странные подробности этого дела заинтересовали моего шефа – настолько, что он оплатил командировку. Полиция Сити хотела встретиться со мной сразу по приезде: детектив-констебль Стюарт ждал меня даже в столь поздний час.
Порывшись в сумке в поисках косметики и пудреницы с зеркальцем, я достала розовую помаду, слегка подрумянила бледные щеки, и в моих голубых радужках что-то промелькнуло – словно водная струя, напоминающая бурлящую реку.
Я захлопнула пудреницу. Я схожу с ума. Мне явно нужно поспать, или попить водички, а может, несколько коктейлей «Манхэттен».
Я потерла лоб. Я еду прямо в участок, чтобы побыстрее встретиться с детективом. Подробности дела не выходили из головы.
Водитель оглянулся через плечо:
– Думаю, на такой работе вам нужно просматривать кучу бумаг.
– О, вы даже не представляете сколько… Пожалуй, посмотрю кое-какие документы прямо сейчас.
Я снова порылась в сумке, достала присланные на этой неделе полицейские рапорты и пролистала их, пряча от водителя страшные фотографии.
За последний месяц в Лондоне найдены трупы трех молодых женщин. Убийца перерезал им горла и вспорол животы. И точно так же, как Джек-потрошитель, забрал жуткие трофеи: матку у одной, почку и сердце у другой. У третьей жертвы он вырезал печень.
Подражатель Потрошителя? Газетчики, разумеется, так и считали. Британские таблоиды уже злорадно вопили: «Потрошитель вернулся!»
Но я не была уверена, что это люди с одинаковой психикой. Да, преступник почти наверняка вдохновлялся Потрошителем, но совершал убийства гораздо стремительнее.
Уставившись на одну из фотографий с места преступления, я покачала головой. Никогда не понимала, почему Джек-потрошитель привлекает столько внимания. Он не выделялся среди других преступников ни количеством жертв, ни методом убийств.
Возможно, именно его прозвище вдохновляло людей на бесконечные страшилки. Или отсутствие разгадки создало благодатную почву для самых диких теорий заговора… Как бы то ни было, о нем до сих пор не забыли.
В кармане опять зазвонил телефон; я что-то пробурчала себе под нос, но на экране высветилось: «Неизвестный номер».
Я неуверенно провела пальцем по экрану:
– Алло?
– Агент Лидделл? – В мужском низком голосе слышался легкий лондонский акцент.
– Слушаю.
– Детектив-констебль Габриэль Стюарт. Веду дела о серийных убийцах.
– Здравствуйте. Я как раз еду к вам.
Мой контакт в полицейском участке Бишопсгейта. Он прочистил горло:
– Думаю, вместо этого вам нужно поехать прямо на Митр-сквер.
Я взглянула на часы: уже за полночь.
– Зачем?
– Произошло еще одно убийство. – Он на секунду замолчал, когда на заднем плане завыла сирена. – Митр-сквер – место преступления.
Если у меня и была какая-то надежда, что место преступления оцеплено как следует, то она испарилась, едва я свернула в узкий крытый переулок к Митр-сквер. Небольшая толпа за краем полицейской ленты заполонила весь проход, преграждая путь. Один из мужчин привалился к стене, словно в полусне. По всему переулку стоял запах мочи и пива.
Я остановилась и достала телефон – позвонить детективу Стюарту.
– Алло? – ответил он почти сразу.
– Детектив, это Кассандра.
– Кто?
– Агент Кассандра Лидделл.
– А, точно! Вы уже близко?
– Стою сразу за периметром места преступления в переулке возле Митр-сквер. Не хотите пропустить меня внутрь?
– Конечно. Просто подождите, пока офицер Холбрук не подойдет к вам. Покажете свой значок, и он вас пропустит.
– Может, не стоит себя афишировать, когда вокруг столько зрителей?
Он секунду помолчал, затем произнес:
– Разумно. Я сам приду за вами.
Я закончила разговор, крепко вцепившись в чемодан и оглядывая толпу. Я знала, что убийца может находиться где-то здесь, наблюдать. Одна из странных причуд некоторых маньяков: они возвращаются на место преступления, чтобы пережить всё заново. Я не знала точно, кого ищу, поскольку в его прошлых деяниях не прослеживалось признаков ни явного психопата, ни беспечного человека. Но запомнить лица зевак на всякий случай не помешает. Я долго и пристально вглядывалась в них, запечатлевая в мозгу. Наконец, удовлетворившись, расслабилась и сделала глубокий вдох.
И хотя половина собравшихся были вдрызг пьяны, за их опьянением я чувствовала скрытый страх. Видимо, то, что лежало за лентой там, впереди, на Митр-сквер, быстро отрезвляло.
Честно говоря, дело не только в том, что я чувствовала их страх. Я реально ощущала его как физическую сущность, своего рода заряд. И сейчас он накапливался в моем теле.
Как всегда, началось с сердца. Оно билось все быстрее и быстрее, каждый удар отдавался в ушах. Кончики пальцев покалывало, словно по ним пустили слабый ток.
Несмотря на прохладный ночной ветерок, мое лицо раскраснелось. По телу прокатились волны жара.
Когда я в первый раз описала свое состояние друзьям, они попросту вытаращились на меня. Я думала, что время от времени все это чувствуют. Иногда вы голодны, иногда вам хочется чихнуть, а иногда эмоциональная энергия окружающих заряжает ваше тело подобно электричеству. Ведь так? Так?
Оказывается, нет. Такое происходит не со всеми. Только со мной. Я несколько раз заводила об этом разговор, но на меня смотрели так странно, что я закрыла тему. «Энергия? Какая еще энергия? Ха-ха, единственная энергия, которую я знаю, – это энергетики…» Я такая же, как все.
Что бы это ни было, его вызывали сильные эмоции. Как-то я попала на футбольный матч в своем родном городе – и это оказалось так… мощно. Я вышла со стадиона потрясенная, с улыбкой на губах. Кто-то спросил: «Что, так понравилась игра?» И тут до меня дошло: я даже не заметила, что происходило на поле. Я чувствовала, что творилось в толпе. Люди радовались, расстраивались, злились… и их эмоции распространялись по моему телу, словно наркотик.
Но никакая эмоция не действовала на меня так сильно, как страх. И сейчас я подспудно ощущала его. Он мобилизовывал, обострял все чувства. И усталость от перелета куда-то испарилась.
Я начала проталкиваться сквозь толпу, катя за собой дурацкий чемодан. Краем глаза заметила припаркованный на дороге фургон прессы. Черт побери… Ничто так не вредит расследованию серийного убийства, как всеобщая паника.
Я добралась до полицейского ограждения – и увидела впереди нечто ужасное. Место преступления было освещено белыми лучами прожекторов. Примерно в семидесяти футах, на другой стороне площади, группа людей стояла над женским телом. Даже с такого расстояния я заметила багровую лужицу, поблескивающую на булыжниках под трупом.
Почти все криминалисты, окружившие тело, были в белых сплошных комбинезонах. На лицах – медицинские маски, поверх обуви – бахилы, на руках – синие латексные перчатки, так что виднелись только глаза. Следователи внимательно осматривали место преступления, собирая и документируя улики.
Смуглый мужчина пристально взглянул на меня. В отличие от криминалистов, он был в костюме и сером пальто.
– Габриэль? – спросила я, когда он подошел ближе.
Мужчина кивнул и жестом пригласил меня пройти. Я подняла ленту ограждения, шагнула под нее, прислонила чемодан к стене здания и повернулась к детективу.
Он крепко пожал мне руку. Я не могла отвести от него глаз: широкоплечий, высокий, констебль возвышался надо мной, и в его карих глазах было что-то притягательное. С бронзовой кожей и волевым подбородком, он напоминал кинозвезду.
Габриэль выглядел напряженным.
– Агент Лидделл, – произнес он. – Я рад, что вы смогли приехать.
– Просто Кассандра.
– Хорошо, – холодно согласился он. – Кассандра.
Не нужно иметь степень доктора психологии, чтобы почувствовать в его голосе лед. У меня возникло несколько версий, почему он не в восторге от моего присутствия. Во-первых, американские правоохранители не всегда в ладах с британскими; мы привыкли игнорировать их докучливые правила и устанавливать собственные. Во-вторых, консультанты ФБР всегда имели репутацию людей, не считающихся с местными традициями. Так что причин более чем достаточно. К тому же детектив Стюарт, наверное, боялся, что я буду вести себя как типичная жизнерадостная американка – трещать что-то вроде «отличная работа, команда» и заставлять давать «пять» друг другу в конце дня.
– Идемте. – Он повернулся и пошел прочь.
По мере приближения к месту преступления настроение у меня ухудшалось. Я начала различать детали: красную рану, тянущуюся по всему телу жертвы от горла до живота, темную кровавую лужу внизу. Куски плоти блестели в свете прожекторов. Над трупом стояла женщина, фотографирующая детали кровавой бойни.
– Можно остановиться здесь, – предложил Габриэль, когда мы оказались футах в двадцати. – Зрелище не из приятных, да и не думаю, что вам нужно видеть все вблизи, чтобы составить портрет убийцы. Позже мы предоставим фотографии.
– Спасибо за заботу, – я приподняла бровь. – Думаю, я справлюсь.
Подойдя к телу, я присела на корточки рядом с мужчиной, который настороженно взглянул на меня поверх очков. Могу поклясться, что из-под маски он пробормотал что-то насчет «этих американцев», но я сосредоточилась на жертве.
К горлу подкатила желчь. Молодая женщина, не старше двадцати. На лице гримаса боли и ужаса, рот приоткрыт в беззвучном крике, пустые глаза уставились в ночное небо. Темные волосы разметались по асфальту, запутавшись между руками и создавая впечатление, что она падает.
Убийца разорвал на ней блузку, оголив верхнюю часть изуродованного тела. Глубокий разрез обнажил внутренние органы – точнее, то, что от них осталось. При ярком свете бледная кожа и кости выглядели ужасающе белыми на фоне алой крови. И, как будто этого оказалось недостаточно, преступник изуродовал ей лицо, прочертив перпендикулярные линии на щеках. В глубине моего сознания заклубился ужас. Почему-то эти отметины показались до жути знакомыми, как будто я видела их в кошмарном сне.
Я старалась не думать о том, что она пережила в последние мгновения, но все равно представила эту картину. Рана на горле указывала на то, что убийца, скорее всего, напал со спины, но выражение лица женщины не оставляло сомнений: жертва успела почувствовать схватившую ее руку и порезавшее ее лезвие. Оставалось только надеяться, что внезапность нападения ошеломила ее, немного притупив боль от ножа; что девушка до конца не осознала ужас происходящего. Я надеялась, что бо́льшая часть ранений была нанесена уже после смерти.
Прокручивая в голове кошмар последних мгновений ее жизни, я почти пожалела, что не послушалась Габриэля. Но это важно: я должна была увидеть дело рук убийцы вблизи. Эта его садистская форма самовыражения, образ его мыслей… Я отогнала жуткие картинки на задний план, пытаясь сосредоточиться.
Мое внимание привлекло непрерывное жужжание. По открытой кровавой ране ползали несколько мух. Когда трупу несколько часов или дней, мухи становятся ценными союзниками судмедэкспертов – опытный специалист определит время смерти с помощью снятых с тела образцов мух и личинок. Но этот труп свежий, а мухи на нем – просто паразиты, использующие бедняжку для вскармливания своих личинок…
Я взмахнула рукой, отгоняя мух, и быстро встала, почувствовав медный запах крови. Мухи тут же вернулись и снова облепили раны.
Я боролась с желанием закрыть женщине глаза, чтобы не видеть измученный взгляд убитой. Да, они поразили меня больше всего – ее глаза, широко распахнутые, страдающие от боли. Может, я и не почувствовала бы ее эмоции, но они были ясно написаны у нее на лице.
Отойдя от тела, я стиснула зубы, пытаясь представить монстра, который искромсал на куски четырех молодых женщин. Скольких еще он убьет, прежде чем его остановят? Смогу ли я чем-то помочь?
Я была почти уверена, что да. Это как раз то, что у меня получается лучше всего. Я помогаю находить таких, как он, и прерывать их серии убийств.
Из-за периметра полицейской ленты я почувствовала энергию страха толпы, и моя решимость окрепла. Я не вернусь в Штаты, пока монстр не окажется в тюрьме.
– Вы в порядке? – Габриэль протягивал мне пару латексных перчаток.
Я натянула их, и прикосновение синтетического материала почему-то подействовало успокаивающе.
– Да, – пробормотала я. – Похоже, жестокость преступлений идет по нарастающей.
– И нам так кажется, – согласился Габриэль. – Это убийство пока что худшее.
Я оглядела маленькую городскую площадь. Здесь не было магазинных витрин – только фасады зданий с черными ходами, огороженная парковка и узкая дорога. И все же невероятно, что девушку зарезали в центре города, а никто этого не заметил.
– Свидетели есть? – спросила я.
Габриэль покачал головой.
– Нет. Прохожий нашел ее в двадцать минут двенадцатого. Он никого не видел рядом с телом.
– Установили примерное время смерти?
– Да. Между одиннадцатью и одиннадцатью двадцатью.
– То есть он нашел ее всего через несколько минут после убийства?
– Да.
Я нахмурилась.
– Не может быть… Кто-то убил ее и полностью выпотрошил. Это требует времени. Как ему удалось все сделать незаметно? Наверняка люди должны среза́ть здесь путь, чтобы добраться до баров и ресторанов, которые я видела в Бишопсгейте…
– Без прожекторов здесь довольно темно. А те, кто в такое время болтается по Сити, обычно пьяны в хлам.
Я огляделась по сторонам. Тело лежало так, что его было не видно с ближайшей улицы. Но присмотрись кто-нибудь повнимательнее, наверняка бы заметил.
– Должно быть, он действовал бесшумно. И хладнокровно. Это… очень необычно.
– Согласен. Никогда не видел ничего подобного.
– У тела не хватает каких-нибудь внутренних органов? – поинтересовалась я, вспоминания предыдущие преступления.
– Как минимум сердца, но, возможно, чего-то еще. Завтра будет предварительный отчет о вскрытии.
– Вы провели подомовой обход? Может, соседи что-то слышали?
– Мы же только что нашли ее, – возразил детектив. – И рядом никто не живет. Если не углубляться дальше на восток, все банки и офисы в такое время уже закрыты.
Я уставилась на женщину.
– Личность установлена?
– Кэтрин Тейлор, – ответил Габриэль. – Девятнадцать лет. Водительские права лежали в сумочке рядом с телом. Мы пока не знаем, совпадение ли это.
– Совпадение?
Детектив Стюарт вздохнул.
– В свое время Джек-потрошитель убил на Митр-сквер женщину по имени Кэтрин Эддоус.
У меня перехватило дыхание. Вот дерьмо… Неужели преступник начал подражать настоящему Потрошителю?
– Но другие жертвы убиты не в тех местах, где действовал Потрошитель.
– Это первое совпадение.
– И имена других жертв не совпадают с именами жертв изначального Потрошителя?
– Нет. Видимо, он меняет почерк на ходу. Хотя я не психолог, так что самые сложные вопросы оставлю вам.
Я прищурилась. У некоторых британцев сложилось впечатление, что американцы не понимают сарказм. Наверное, мне стоит просто подыграть.
– Конечно. Лучше доверить всё экспертам.
Габриэль секунду пристально смотрел на меня, но тут его окликнул криминалист:
– Детектив, можете взглянуть?
Габриэль подошел к телу. Пока они тихо переговаривались, я снова уставилась в глаза Кэтрин. Что промелькнуло у нее в голове в последние мгновения жизни? Думала ли она о тех, кого любила, или чувствовала только боль?
Пальцы сами сжались в кулаки. Может, дело в том, что в памяти всплыло собственное прошлое, как иногда случается в такие моменты, – но у меня вдруг возникло непреодолимое желание поймать убийцу и выбить из него все дерьмо до того, как упечь за решетку.
Габриэль опустился на колени рядом с Кэтрин, рассматривая ее губы. Я наклонилась, чтобы тоже получше разглядеть.
– Что такое?
– Там что-то есть. Застряло у нее в горле. Подождите…
Мужчина, склонившийся над телом, протянул Габриэлю пару медицинских щипчиков. Габриэль аккуратно вставил их в рот жертвы, поморщившись, когда металл лязгнул о зубы. После недолгих усилий он извлек окровавленный листок бумаги.
– Что за чертовщина? – пробормотал детектив и осторожно развернул. Я заглянула ему через плечо.
Это была записка, написанная причудливым почерком.
Король червей Рвет разум в хлам Под толщей вод. Агнцов забей; Их дом – Бедлам, И смерть – исход.
На секунду я услышала шум бурлящей реки, а потом он исчез.
Я выбросила эту галлюцинацию из головы.
Габриэль поднялся, нахмурившись.
– Что у него за игры? – Детектив обращался больше к самому себе, чем к кому-нибудь еще.
Встревоженная, я с трудом сглотнула ком в горле:
– Джек-потрошитель ведь тоже оставлял записки?
– Каракули на стене… Какой-то бред про евреев… Ничего похожего на это.
– Наш Потрошитель в первый раз оставил записку?
Детектив все еще не сводил глаз с листка.
– В первый.
– Что ж, если хотите знать мое мнение… – Я тут же резко замолчала. Не стоит изображать всезнайку, иначе я сразу настрою Габриэля против себя. – Можно обсудить это завтра утром. Я обдумаю несколько версий, и мне интересны ваши соображения.
Он кивнул.
– Хорошо. У вас нет предварительной оценки?
– Я бы предпочла сначала провести небольшое исследование. Но записка и демонстрация всех этих ужасов указывают на то, что убийце, похоже, нравится ощущать себя новым Потрошителем. Возможно, стать звездой для журналистов и полиции – одна из его фантазий. Заголовки таблоидов могут усилить его манию. И, вероятно, он захочет поближе взглянуть, как мы распутываем дело.
Я внимательно наблюдала за детективом: понял ли он намек? Габриэль долго смотрел на меня, потом взглянул через мое плечо на толпу за лентой и повернулся к женщине-фотографу средних лет с очень дорогой на вид камерой.
– Мне нужны детальные снимки толпы. – Он понизил голос: – Не направляйте объектив прямо на них. Не хочу, чтобы кто-то отвернулся.
Фотограф, кивнув, сфокусировала камеру на кровавых брызгах вокруг тела. Потом медленно наклонилась, поднимая объектив все выше, чтобы в кадр попали люди за лентой, и сделала несколько снимков, проведя камерой влево-вправо. Да, она знала свою работу. И детектив тоже.
Я уже запомнила большинство лиц в толпе: двух мужчин с пивными животиками в дешевых костюмах – видимо, мелких клерков в одном из ближайших банков; мужчину в белой кепке со следами уколов на руке; стайку подростков, которые уговаривали кого-то угостить их пивом – по крайней мере, одного из них больше интересовал секс, чем происходившее здесь. Но эти снимки позже помогут другим полицейским рассмотреть толпу как следует.
С противоположного угла площади к нам подошел мужчина в сером костюме с серьезным лицом.
– Детектив Стюарт. – Он кивнул Габриэлю.
На вид ему было около пятидесяти, волосы отливали серебристой сединой. Весьма недурен собой, словно огромный Джордж Клуни, – ростом точно не ниже Габриэля и к тому же крепко сложен. Рядом с ними я почувствовала себя малюткой. Что, все британцы такие великаны?
– Шеф, – Габриэль кивнул ему и указал на меня. – Это агент Лидделл из ФБР. Агент, это старший детектив-инспектор Стив Вуд.
– Ах да, – произнес старший инспектор Вуд раскатистым басом. – Профайлер…
Кажется, он тоже не в восторге. Мне стало ясно, что, обратившись в ФБР, высшее начальство перешло все границы. Тем не менее Вуд протянул мне руку, и я пожала ее.
– Итак, какие предварительные выводы? – поинтересовался он.
На секунду показалось, что он обращается ко мне, но Габриэль опередил меня:
– Это убийство немного отличается от остальных. Более жестокое. Более… демонстративное. И преступник оставил записку, засунутую в горло жертвы.
– Мы уверены, что это тот самый убийца? – уточнил старший инспектор Вуд. – МО [9] здесь другой…
– МО такой же, – перебила я. – А вот подпись отличается.
Черт побери… Веду себя как типичная американка.
Шеф взглянул на меня:
– Правда?
– Ну, м-м, возможно… – Я закипела. Да пошло оно всё. – МО – это метод, используемый для совершения преступления. В данном случае МО – перерезать горло молодой женщине ножом. Так преступник убил всех жертв. Подпись – это то, что он сделал потом, чтобы удовлетворить эмоциональные потребности. Посмертные увечья – его фирменная подпись. Но теперь он оставил записку. Подпись изменилась.
– Понимаю, – Вуд медленно кивнул. – И на что указывает изменившаяся подпись?
Вполне логичный вопрос, но задан он был таким тоном, что стало ясно: инспектор считает меня треплом.
– Серийные убийцы постоянно меняют подписи, – объяснила я. – И сами меняются после каждого убийства. В смене подписи нет ничего странного, но она свидетельствует, что эмоциональные потребности преступника изменились.
Инспектор посмотрел на Габриэля:
– Ваше мнение, детектив?
Тот пожал плечами:
– Пока я согласен с ней.
Техники-криминалисты оборачивали руки трупа бумажными пакетами, кто-то катил носилки. Сколько нужно времени, чтобы все убрать? Уже завтра банкиры будут шествовать мимо большого пятна на булыжной мостовой и понятия не иметь, откуда оно там взялось…
Когда старший инспектор Вуд отошел, я кивнула в сторону толпы:
– Как лондонцы реагируют на преступления?
Габриэль нахмурился.
– Со страхом и гневом одновременно. Они считают, что это разновидность терроризма.
Во мне вспыхнуло раздражение:
– Это совсем не так.
– Сейчас Вуд держит журналистов в неведении, поэтому они придумывают свои версии. Что это дело рук иностранцев. Вот такая легенда.
Я медленно выдохнула. Если Вуд будет продолжать в том же духе, могут пострадать невинные люди.
Габриэль уставился на тело, и я услышала, как он вполголоса произнес:
– Человек всегда останется дикарем.
Я удивленно повернулась к нему:
– Это же Торо [10]. Мой земляк.
Стюарт с минуту рассматривал меня, как будто я пробудила в нем любопытство. Затем произнес:
– Где вы остановились? Могу проводить вас до отеля.
– Не стоит. Он всего в пяти или десяти минутах отсюда – возле станции «Ливерпуль-стрит». И вряд ли наш убийца совершит новое преступление в следующие пятнадцать минут.
– Вы уверены?
– Габриэль, я агент ФБР и могу о себе позаботиться, – заверила я.