«Я просыпаюсь от щелчка открывшейся двери автомобиля.
– Хозяин, я нашёл, – бионик усаживается на пассажирское кресло и протягивает мне когда-то белоснежную, а сейчас грязно-бурую часть антенны. Горячая, с приварившимся к ней за столетие песком, вот она – в моих руках.
Всё. Это последняя часть. Я собрал его. Весь потерянный когда-то советский марсоход «Марс-3» теперь стоит в моем ангаре и ждет сигнала о поступлении средств от покупателя.
– Эл, ты герой, выпишу тебе сегодня премию. Что ты хочешь? Новую карту в этой твоей игре, где бионики убивают людей? – я смотрю на него и вижу, как его искусственный рот медленно расползается во вполне искренней улыбке. – Вот ты тварь, ты и меня бы прикончил, если бы знал, как в этом мире звезды розыска сбросить.
Включаю зажигание. Пикап начинает рычать, и в этот момент из магнитолы доносятся мрачные слова какого-то пожилого диджея.
«И социально-психологические проблемы гонки вооружений… В докладах рассматривается…»
С удивлением смотрю на Эла, он – на меня.
«… эволюция ядерных вооружений».
Слова начинают повторяться. Я бью по приборной панели.
«И социально-психологические проблемы гонки вооружений…»
Вспоминаю, что соглашение о ненападении подписали два месяца назад, что земляне обещали контролировать ядерные запасы местных, что я только собрал «Марс-3» и еще не готов умирать. Живот начинает крутить от боли.
И в эту секунду на фоне повторяющихся страшных слов слышу аккорды синтезатора. Опять радио сломалось, и каналы накладываются друг на друга? Я бью еще сильнее. Еще и еще, пока не слышу барабаны и не понимаю, что голос ведущего – это часть песни. Вступает солист и поет что-то на английском. Эл смотрит на меня в изумлении. Кажется, он ждет, что я разгромлю сейчас всю машину. Именно это я и хочу сделать.
Надо выдохнуть. Вернуться.
Мы едем по пустынной равнине, которая из-за дешевой системы искусственного климата кажется грязно-зеленоватой. Терраформирование Марса вернуло сюда атмосферу, установило искусственную гравитацию и сделало эти камни и пески пригодными для выживания. Которым мы занимаемся, пока жизнь проходит мимо. Жадность и глупость чиновников превратили планету не в цветущий сад, а в одну большую шахту. Да, люди здесь отличаются от римских рабов, умиравших в каменоломнях – для этого у нас есть бионики. Те ломаются от тяжелого для их механизмов труда, пока мясные мешки дохнут от скуки и бессмысленности.
Эл включил спутниковую связь в машине. И тут же раздался звонок.
– Ты где опять? – она пытается не срываться на крик.
– Да я уже еду. Скоро буду, – приходится терпеть, потому что спутниковое обнаружение во время раскопок должно быть выключено.
– Ты совершенно меня не ценишь, даже не понимаешь, что я для тебя сделала.
– Я понимаю, – пытаюсь вставить без особых надежд.
– Если бы понимал, ты бы не выключал связь!
Я выключаю. Она снова звонит. Второй звонок. Вдыхаю-выдыхаю. Третий. Вдыхаю-выдыхаю. Отвечаю.
– Вот видишь, тут плохо ловит, – сбрасываю.
– Хозяин…
– Еще слово и я прямо тут вырву все твои голосовые модуляторы, и вместо речи оставлю тебе ту программу со строчками из поп-музыки. Будешь до конца жизни говорить одно и то же разными словами, – ворчу я Элу и ускоряюсь.
Скоро всё это закончится».
Who wants to live forever
Физик
/21. 09.2095
«Сны про этого человека самые скучные. Обычно он просто сидит и изучает данные телескопов и прочих научных штуковин. Но иногда у него бывают эти яркие вспышки в сознании, и это что-то особое. Как если бы ребенок увидел, что загорелись гирлянды на новогодней елке, при этом он катился на ледянке с высокой горки, его кожи касалась теплая неколючая кофта, а в конце его ждали мама с папой и горячим сладким блинчиком. И завтра не надо в школу. Вот тоже самое, только вместо елки и блинов – физические формулы.
Но сейчас это пытка. Я должен смотреть сон, в котором ничего не происходит. Просто сижу и листаю таблицы с данными, которые, кажется, прислали с телескопа. Я мог бы услышать мысли, но в голове проносятся только образы, как облака информации, сменяющие друг друга под действием незримых электрических ветров.
Он перестает листать страницы планшета на одном из слайдов и останавливает взгляд на мутной картинке с расплывчатым желтым пятном. Не понимаю, о чем он думает, опять мельтешение смыслов, завернутых в страхи и надежды вместо слов. Стоп. Нет, этого не может быть. Десятки кусочков расколотого образа в его голове собираются в стройную картину, ослепляя своей красотой…
– Реликтовое излучение…реликтовое излучение, – шепчет он, и в эту секунду сканер сознания понимает, что в картине остался маленький недостаток, который разрушает все её внутренние пропорции. Неидеальная теория не будет работать.
Я слышу тихий, сдавленный плач».
Михаил очнулся через несколько часов на борту душного ремонтного корабля, забитого людьми. Трое человек нависали над ним, рядом лежали тела его соседей по первому ряду космолета. Возле одного из них на коленях сидела рыдающая вдова. Во рту был явный привкус крови. Стюардесса водила МРТ-сканером над его головой, которая в месте ушиба болела, но, глядя на погибших, он к своему стыду слегка порадовался, что ощущал эту боль.
– Вроде, ничего серьезного, – девушка открыла аптечку и достала пластырь. – Тут обезболивающее и для восстановления тканей и сосудов. Так гематома быстрее пройдет.
Она прилепила пластырь ему на запястье и пошла осматривать других пассажиров, оставив Корнеева одного среди живых и мертвых.
«Почему персонаж снов оказался в реальности и почему он меня не узнал? А почему он вообще должен был меня узнать? Кто этот человек из сна про больницу, с которым общались эти Блашиховски? Почему террорист как будто испугался, когда услышал свою фамилию?»
Адресата для этих вопросов рядом с ним не было, да и Михаил не представлял, кто мог бы быть таким адресатом. Поэтому и ответов ждать не стоило. Он подумал о том, что сказать пассажирке с 1С в этот момент, но по громкой связи раздался голос.
– Дамы и господа, говорит … хм… капитан корабля… К нам прибыл запасной космолет с истребителями. В ближайшее время мы проведем стыковку и попросим вас перейти на его борт для завершения полета. Благодарим за выбор нашей авиакомпании, – протараторил он последнее предложение.
Корнеев посмотрел на людей. Они стали другими за эти часы, как будто кровь в их сосудах сменил тихий ужас, смешанный со счастьем быть живым и болью о погибших. Еще недавно веселые и говорливые, они молчали и верили, что смогут вернуться на маршрут, с которого почему-то сошли.
Михаил на корточках подошел к заплаканной вдове. Она подняла на него глаза и еще сильнее разревелась, когда он прижал ее к своей груди.
– Ваш муж – герой, вы можете гордиться им, – никакие слова, кажется, ничего не значили сейчас, но они были нужнее, чем когда-либо.
– За что они его убили? Что он такого сделал? – она надрывалась в попытках найти какой-то смысл в веренице случайностей. Он не знал, что сказать.
– Уверен, их найдут, они не смогут далеко уйти. Все космолеты отслеживаются, и вряд ли получится его дозаправить, чтобы вылететь за астероиды, – Корнеев пытался придать своему голосу уверенность, хотя и знал, что трекеры можно перенастроить, а для такой продуманной операции должен существовать план отхода.
– Это ведь тот человек выключил все брэйннеты, да?
– Скорее всего, – Михаил вспомнил, что террорист ходил в туалет, когда произошла «солнечная буря». Возможно, там была припрятана «глушилка».
В этот момент они ощутили легкий толчок. Корабль состыковался с космолетом. Дверь в трюм открылась, и он услышал голоса. «Поднимайтесь на борт». «Где пострадавшие?». Через секунду к ним подбежали несколько медиков. Возле его головы водили сканерами, смотрели в зрачок, что-то прилепляли. Двое разговаривали с пассажиркой с 1С. Кто-то буднично констатировал факт смерти. Его куда-то вели, он видел вооруженных людей, которые проверяли всех поднимающихся на борт.
Через полчаса они уже летели к Луне. Брэйннет заработал, постепенно в салоне началось гудение сотен одновременно говорящих людей. Ему позвонила Джэй, которая была менее спокойна, чем обычно.
– Привет, я в порядке.
– Фух, я волновалась, – через пару секунд пришел ее ответ. – Тут все новости – про ваш рейс.
– Джэй, я приеду – поговорим, – тяжело было общаться в этом нестройном хоре желающих высказаться.
– Э, хорошо, – она замялась. – Береги себя.
– Буду, – он на мгновение подумал. – И ты.
Девушка слегка улыбнулась и внутренний экран погас. Он закрыл глаза и еще раз прокрутил последние события. «Надо найти этих Блашиховски. Понятно, что они полетят за астероиды, чтобы скрыться на одном из спутников газовых гигантов. Но зачем им пассажирский, даже не военный космолет? Если они террористы, то зачем оставили столько людей в живых? И почему ничего не слышно ни о требованиях, ни о политических заявлениях? Впрочем, сейчас это не так важно, как…»