Посвящается Джиму Хиллу
Copyright © 2017 by Cassandra Clare, LLC
Jacket design by Russell Gordon
Jacket photo-illustration copyright © 2017 by Cliff Nielsen
© М. Моррис, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2018
СТРАНА ГРЕЗ
Тайною дорогой трудной,
Мучим адом беспробудно,
Где двойник мой, Эйдолон,
Занял Ночи черный трон —
В эти земли, что едва ли
Сумрак бездны покидали,
Я явился – в дикий сон
Без границ и без времен.
Бездонные долы, моря бесконечные,
Пещеры, расселины, чащи предвечные:
От смертного взора укрытое чудо
Росой, чья завеса простерлась повсюду.
И горы глядятся в безбрежные воды,
Чью суша вовек не стесняла свободу,
Чьи волны упорно главы воздымают
Туда, где огонь небеса опаляет.
Бескрайних озер, где и дна не сыскать,
Так одинока и мертвенна гладь,
Так безмятежна и так холодна —
Лилии снежной белее она.
Там, в краю озер бескрайних,
Одиноких вод печальных,
Мертвенных и безмятежных,
Как бутоны лилий снежных,
Где приречные утесы
Шепчут вечно, безголосо,
В серой чаще, в топи сонной,
Царстве жабы и тритона,
Под скалою – там, где омут
Для чудовища стал домом —
И везде, где скорбь и страх
Окружают мрачный прах —
Там увидит странник праздный
Память в саванах ужасных,
Тени, что с печальным стоном
Проплывают обреченно —
Призраки родных и милых,
Взятых Небом и могилой.
Чьим утратам несть числа —
Там ему не ведать зла!
Дух, что тенью осенен —
Там найдет блаженство он!
Но скиталец, выйдя в путь,
Не посмеет заглянуть
Недостойным плотским оком
Под покров, хранимый роком.
Так велел Владыка здешний,
Смежив веки смертных грешных;
Лишь сквозь темное стекло
К скорбным знанье снизошло.
И дорогой тайной, трудной,
Мучим адом беспробудно,
Из земель, где Эйдолон
Занял Ночи черный трон —
Под свой кров я возвратился,
С бездной сумрачной простился.
Эдгар Аллан По
Кит только недавно выяснил, что такое цеп, а теперь целая связка цепов болталась у него над головой, сверкающая, острая и смертельно опасная.
Никогда прежде он не видел ничего, хотя бы отдаленно похожего на оружейную в Институте Лос-Анджелеса. Стены и полы были облицованы серебристо-белым гранитом, а по всему залу через равные промежутки возвышались гранитные островки, придавая всему помещению сходство с выставкой оружия и доспехов. Тут были шесты и булавы; хитроумно устроенные трости, ожерелья, ботинки и пуховики, в которых скрывались узкие и плоские, метательные и колющие клинки; сюрикены, сплошь покрытые жуткими шипами, и арбалеты всех видов и размеров.
Гранитные островки были завалены сияющими орудиями, выточенными из адаманта: похожего на горный хрусталь материала, который Сумеречные охотники добывали в шахтах, и который они одни умели превращать в мечи, кинжалы и стила. Но Кита гораздо больше заинтересовала полка с кинжалами.
Не то чтобы Кит питал особое желание научиться драться на кинжалах – ничего такого, что выходило бы за рамки обычного подросткового интереса к боевому оружию, да и то, тогда бы он скорее выбрал автомат или огнемет. Но кинжалы сами по себе были произведениями искусства, с золотыми рукоятями, инкрустированными драгоценными камнями – голубыми сапфирами, рубиновыми кабошонами, свивавшимися в сверкающий узор платиновыми шипами, выложенными черными алмазами.
Кит мог навскидку назвать как минимум троих на Сумеречном базаре, кто отвалил бы за эти кинжалы хорошие деньги, не задавая лишних вопросов.
Может, и четверых.
Кит сбросил джинсовую куртку. Он понятия не имел, кому из Блэкторнов она раньше принадлежала, просто на следующее утро после того, как он попал в Институт, он обнаружил в ногах кровати стопку свежевыстиранной одежды – и натянул куртку. Он вдруг увидел себя в зеркале в дальнем конце зала: неровно подстриженные светлые волосы, синяки постепенно сходят с бледной кожи. Кит расстегнул внутренний карман куртки и принялся запихивать туда кинжалы в ножнах, выбирая те, у которых были самые затейливые рукоятки.
Дверь оружейной распахнулась. Кит уронил кинжал, который держал в руках, обратно на полку и поспешно обернулся. Он-то думал, что выскользнул из спальни незамеченным – но если Кит что и понял за недолгое время своего пребывания в Институте, так это то, что Джулиан Блэкторн замечал абсолютно все, а братья и сестры от него не слишком отставали.
Но в дверях стоял не Джулиан. Это оказался молодой человек, которого Кит никогда прежде не видел, хоть что-то в нем и казалось знакомым. Незнакомец был высоким, с волнистыми светлыми волосами, и сложен как Сумеречный охотник – широкие плечи, мускулистые руки. Из-под ворота и манжет рубашки выглядывают черные линии защитных рун.
Глаза у него были редкого цвета – темно-золотые, а на пальце, как и у многих Сумеречных охотников, Кит увидел тяжелый серебряный перстень.
Молодой человек поднял бровь и уставился на Кита.
– Любитель оружия, да? – спросил он.
– Оно тут неплохое. – Кит чуть попятился к одному из столов, надеясь, что кинжалы во внутреннем кармане не забренчат.
Гость прошагал к полке, которую обчищал Кит, и поднял упавший кинжал.
– Хороший ты выбрал, – сказал он. – Заметил клеймо на рукояти?
Кит не заметил.
– Его выковал один из потомков Велунда Кузнеца, создателя Дюрендаля и Кортаны. – Незнакомец покрутил кинжал в пальцах, прежде чем вернуть обратно на полку. – С Кортаной, конечно, и близко не сравнится, но кинжалы вроде этого всегда возвращаются в руку после того, как их метнешь. Удобно.
Кит прочистил горло.
– Наверное, дорого стоит, – сказал он.
– Не думаю, что Блэкторны ищут покупателей, – сухо заметил незнакомец. – Кстати, я Джейс. Джейс Эрондейл.
Он сделал паузу, словно ожидая ответной реакции, но Кит не собирался ему помогать. Фамилия «Эрондейл» была ему знакома, да еще как. Казалось, за последние две недели никто ему других слов вообще не говорил. Но это не значило, что Кит был намерен позволить незнакомцу – Джейсу – получить удовлетворение, которого тот явно искал.
Но, похоже, молчание Кита не произвело на Джейса никакого впечатления.
– А ты – Кристофер Эрондейл.
– Откуда ты знаешь? – сухо и без энтузиазма отозвался Кит. Фамилию Эрондейл он ненавидел. Ненавидел само слово.
– Семейное сходство, – сказал Джейс. – Мы похожи. Ты похож на портреты кучи Эрондейлов, которые я видел. – Он помолчал и добавил: – А еще Эмма скинула мне на мобильник твою фотографию.
Эмма. Эмма Карстерс спасла Киту жизнь. Хотя с тех пор они не очень много разговаривали. После смерти Малкольма Фейда, верховного колдуна Лос-Анджелеса, все полетело вверх тормашками. Никто не считал Кита важной персоной, и к тому же, ему казалось, что для Эммы он всего лишь ребенок.
– Отлично. Я Кит Эрондейл. Люди постоянно мне об этом говорят, но для меня это ничего не значит. – Кит стиснул зубы. – Я Грач. Кит Грач.
– Я знаю, что тебе сказал твой отец. Но ты Эрондейл. И это что-то да значит.
– Что? Что это значит? – требовательно спросил Кит.
Джейс прислонился к стене оружейной – как раз под витриной с тяжелыми клейморами. Кит понадеялся, что какой-нибудь из них сорвется ему на голову.
– Знаю, что ты в курсе начет Сумеречных охотников, – сказал он. – Многие в курсе, особенно обитатели Нижнего мира и простецы, наделенные Зрением. Таким ты себя и считал, верно?
– Я никогда не считал себя простецом, – сказал Кит. Сумеречные охотники что, не понимают, как это слово звучит?
Впрочем, Джейс не обратил на него ни малейшего внимания.
– Общество и история Сумеречных охотников – вот об этом большинство людей, не являющихся нефилимами, не знает. Мир Сумеречных охотников делится на семьи, каждая из которых с честью хранит свое имя. Историю каждого рода мы передаем из поколения в поколение. Мы несем славу и бремя своих имен, добрые и злые деяния, совершенные нашими предками, через всю свою жизнь. Мы пытаемся оставаться достойными своего имени, чтобы тем, кто придет после нас, досталось не такое тяжкое бремя.
Он скрестил руки на груди. Его запястья были покрыты рунами; на тыльной стороне левой ладони Кит увидел руну, похожую на открытый глаз. Он заметил, что такую вроде бы носили все Сумеречные охотники.
– Для Сумеречных охотников твоя фамилия несет глубокий смысл. Род Эрондейлов не одно поколение вершил их судьбы. Нас не так-то много осталось – на самом деле, все думали, что я последний. Что на свете есть ты, верили только Джем и Тесса. Они долго тебя искали.
Джем и Тесса. Они вместе с Эммой помогли Киту спастись от демонов, убивших его отца. И рассказали ему историю Эрондейла, который предал друзей, бежал и начал новую жизнь вдали от других нефилимов. Новую жизнь и новую ветвь рода.
– Я слышал о Тобиасе Эрондейле, – сказал он. – Так я, выходит, потомок жалкого труса.
– Люди несовершенны, – ответил Джейс. – Не все твои родственники окажутся чудесными. Но когда в следующий раз увидишься с Тессой, а ты увидишься, она тебе расскажет про Уилла Эрондейла. И Джеймса Эрондейла. И, конечно, про меня, – скромно прибавил он. – Для Сумеречных охотников я типа большая шишка. Не то чтобы я давил на тебя авторитетом…
– Особо подавленным я себя не чувствую, – сказал Кит, втайне изумляясь – неужели этот парень в самом деле такой? В глазах Джейса плясала искорка, намекавшая, что, может, он и сам не принимает свои слова всерьез, но утверждать наверняка было трудно. – Зато чувствую, что хорошо бы меня оставили в покое.
– Знаю, не так-то просто все это переварить, – сказал Джейс. Он потянулся, чтобы похлопать Кита по спине. – Но мы с Клэри будем тут столько времени, сколько тебе это понадо…
Похлопывание по спине сдвинуло в кармане Кита один из кинжалов. Тот с лязгом вывалился на пол и теперь лежал между ними, подмигивая, как обвиняющий глаз.
– Так, – нарушил Джейс воцарившуюся тишину. – Ты, значит, оружие тыришь.
Кит, хорошо знавший, что отрицать очевидное бессмысленно, промолчал.
– Ну ладно, смотри, я в курсе, что твой папаша был жуликом, но ты-то теперь Сумеречный охотник, и… Стоп, погоди, что там еще в этой куртке? – спросил Джейс. Левой ногой он как-то хитро пнул кинжал – так, что тот взлетел в воздух. Джейс ловко поймал оружие на лету. Рубины на рукояти бросали отблески во все стороны. – Снимай ее.
Кит молча скинул куртку и бросил на стол. Джейс перевернул ее и открыл внутренний карман. Оба молча уставились на сияние клинков и драгоценных камней.
– Значит, – сказал Джейс, – ты собирался сбежать, я правильно понимаю?
– А какой смысл оставаться? – взорвался Кит. Он знал, что делать этого не следует, но сдержаться не мог. Слишком много на него навалилось: гибель отца, требования Охотников принять фамилию, на которую Киту было плевать, и он предпочел бы, чтобы так оно и оставалось. – Мне тут не место. Можешь сколько угодно распинаться насчет моей фамилии, для меня она ничего не значит. Я сын Джонни Грача. Меня всю жизнь учили быть как отец, не как вы. Вы мне не нужны. Никто из вас не нужен. Все, что мне нужно, так это начальный капитал, и я смогу открыть палатку на Сумеречном базаре.
Золотые глаза Джейса сузились, и Кит впервые увидел под высокомерной, насмешливой маской проблеск острого ума.
– И чем ты будешь торговать? Твой отец торговал информацией. Чтобы обзавестись связями, ему понадобились годы и много скверного колдовства. Собираешься продать душу, чтобы потом перебиваться с хлеба на воду на задворках Нижнего мира? А как насчет тех, кто убил твоего отца? Ты же видел, как он умер, так?
– Демоны…
– Ага. И ведь их кто-то послал. Хранитель, может, и мертв, но это не значит, что тебя никто не ищет. Тебе всего пятнадцать. Может, ты и думаешь, что хочешь умереть, но поверь мне – ты не хочешь.
Кит сглотнул. Он попытался представить себе, как стоит за прилавком в палатке на Сумеречном базаре – как представлял себе все последние дни. Но, по правде говоря, на базаре ему никогда ничего не грозило только благодаря отцу. Люди боялись Джонни Грача. Что там с ним сделают без отцовской защиты?
– Но я же не Сумеречный охотник, – сказал Кит. Он обвел зал взглядом: миллионы орудий убийства, груды адаманта, доспехи, снаряжение, оружейные ремни… Это как-то слишком, он же не ниндзя. – Я понятия не имею даже с чего начать.
– Подожди еще неделю, – сказал Джейс. – Всего неделя тут, в Институте. Дай себе шанс. Эмма рассказала, как ты бился с демонами, которые убили твоего отца. На такое способен только Сумеречный охотник.
Кит почти не помнил, как дрался с демонами в родительском доме, но знал, что он действительно это сделал. Тело действовало как будто само, и он сражался. И даже, как ни странно, втайне и совсем чуть-чуть наслаждался этим.
– Это твоя суть, – сказал Джейс. – Ты Сумеречный охотник, на какую-то долю ангел. В твоих венах – кровь ангелов. Ты Эрондейл. Что, к слову, означает, что ты из семьи не только потрясающих красавцев, но и владельцев немалого имущества, включая дом в Лондоне и особняк в Идрисе, на часть которого ты, скорее всего, имеешь право. Ну, знаешь, вдруг это тебя заинтересует.
Кит поглядел на перстень на левой руке Джейса. Тот был из чистого серебра, тяжелый и на вид старинный. И ценный.
– Заинтересовало.
– Все, что я хочу сказать: подожди еще неделю. В конце концов, – усмехнулся Джейс, – Эрондейл просто не может устоять перед вызовом.
– Головоногий демон? – нахмурив брови, проговорил Джулиан в телефонную трубку. – Это же, по сути, кальмар, так?
Ответа Эмма не расслышала: она узнала голос Тая, но не разобрала слов.
– Да, мы у пирса, – продолжал Джулиан. – Пока ничего не видели, но мы только что прибыли. Какая жалость, что парковок для Сумеречных охотников тут не предусмотрено…
Слушая Джулиана вполуха, Эмма огляделась. Солнце только-только зашло. Пирс Санта-Моника всегда ей нравился – с раннего детства, когда родители брали ее сюда играть в воздушный хоккей и кататься на старомодной карусели с лошадками. Эмма обожала дешевый фастфуд – бургеры и молочные коктейли, жареных устриц и гигантские спиральные леденцы – и «Пасифик-Парк», старенький парк развлечений на самом конце пирса, с видом на Тихий океан.
Простецы вложили не один миллион долларов в то, чтобы с годами пирс превратился в туристическую достопримечательность. «Пасифик-Парк» был полон блестящих новеньких аттракционов; от прежних вагончиков с чуррос не осталось и следа, вместо них предлагали мороженое ручной работы и лобстеров на тарелках. Но доски у Эммы под ногами были, как прежде, покороблены и истерты, пропитаны солнцем и солью. И здесь по-прежнему пахло сахаром и водорослями. Карусель все так же расплескивала вокруг механическую музыку. Никуда не делись автоматы, куда можно бросить монетку и получить шанс выиграть гигантскую плюшевую панду. И под причалом все еще было полно темных мест, где бесцельно собирались простецы. А порой творилось и кое-что более зловещее.
Вот в чем вся суть жизни Сумеречного охотника, подумала Эмма, глядя на большое колесо обозрения, украшенное сияющими электрическими гирляндами. Очередь желающих залезть на него простецов вилась вниз по пирсу; за ограждениями мелькало темно-синее море, с белыми барашками там, где волны разбивались о пирс. Сумеречные охотники видели в творениях простецов красоту – огни колеса обозрения отражались в океанской воде так ярко, что казалось, будто под водой кто-то пускает фейерверки: красные, синие, зеленые, лиловые и золотые – но они видели и тьму, и опасность, и гниль.
– Что случилось? – спросил Джулиан. Он уже успел убрать телефон в карман доспехов. Ветер – на пирсе всегда был ветер, без устали дувший с океана, приносивший аромат соли и дальних стран – взъерошил мягкие волны его каштановых волос, заставил их коснуться его щек и висков поцелуем.
Темные мысли, хотела сказать Эмма. Но не могла. Когда-то Джулиан был человеком, которому она могла рассказать абсолютно все. Теперь он был единственным, кому она не могла доверить вообще ничего.
Она отвела глаза.
– Где Марк с Кристиной?
– Вон там, – показал он, – у метательного тира.
Эмма проследила за его взглядом до ярко раскрашенной стойки, где люди соревновались, кто сможет набросить пластиковое кольцо на горлышко одной из дюжины выстроенных в ряд бутылок. Она постаралась подавить в себе чувство превосходства: кажется, простецы находили эту задачу непростой.
Сводный брат Джулиана, Марк, держал три пластиковых кольца. Кристина, с собранными в аккуратный пучок темными волосами, стояла рядом с ним и, смеясь, ела карамельный попкорн. Марк метнул кольца: все три разом. Все они ушли по спирали в разных направлениях – и наделись на бутылочные горлышки.
– Конспирация на высоте, – вздохнул Джулиан.
Простецы у тира разразились криками восторга и недоверия. К счастью, их было немного, и Марк смог забрать приз – что-то в полиэтиленовом пакете – и без особой суеты ретироваться.
Вместе с Кристиной он двинулся обратно к ним. Кончики острых ушей проглядывали сквозь его светлые кудри, но он наложил на себя гламор, защитные чары, чтобы простецы их не замечали. Марк был наполовину фэйри, и кровь Нижнего мира проявлялась в его тонких чертах, кончиках ушей, миндалевидных глазах и угловатых скулах.
– Так это демон-кальмар? – уточнила Эмма, главным образом для того, чтобы заполнить тишину, воцарившуюся между ней и Джулианом. В последние дни это случалось все чаще. Прошло всего две недели с тех пор, как с прошлым было покончено, но Эмма уже успела до мозга костей почувствовать, как все переменилось. Джулиан отдалился от нее, хотя с тех пор, как она сказала ему о них с Марком, он был подчеркнуто вежлив и доброжелателен.
– Похоже на то, – сказал Джулиан. Марк и Кристина успели подойти на расстояние оклика. Кристина, почти прикончив свой карамельный попкорн, грустно заглянула в пакет, словно надеялась, что там вдруг появится добавка (Эмма очень ее понимала), а Марк не сводил глаз со своего выигрыша. – Залезает сбоку на пирс и хватает народ – в основном детей, ну и тех, кто ночью облокотится на перила, чтобы сделать хороший кадр. Впрочем, в последнее время он осмелел. Кто-то, кажется, заметил его в игровой зоне у настольного хокке… это что, золотая рыбка?
Марк поднял пакет. Внутри плавала кругами маленькая оранжевая рыбка.
– Сегодня лучший из всех наших патрулей, – заявил он. – Еще никогда я не получал рыбу в награду.
Эмма вздохнула про себя. Последние несколько лет Марк провел в Дикой Охоте, среди самых диких и непокорных фэйри. Они носились по небу верхом на всевозможных зачарованных созданиях – на мотоциклах, конях, оленях, огромных рычащих псах – и мародерствовали на полях сражений, обирая мертвые тела и принося дань ко Дворам Фэйри.
Марк пока неплохо справлялся с возвращением в лоно своей семьи – Сумеречных охотников, но порой еще казалось, что обычная жизнь застает его врасплох. От него не укрылось, как все смотрят на него. Насторожившись, он нерешительно обнял Эмму за плечи, а другой рукой протянул ей пакетик.
– Я выиграл для тебя рыбу, красавица моя, – сказал он и поцеловал ее в щеку.
Это был чудесный поцелуй, мягкий и нежный, и Марк пах как всегда: как холодный воздух за окном и молодая зелень. Абсолютно логично, подумала Эмма, Марк решил – все, видимо, ждут, что он отдаст свой выигрыш ей. В конце концов, она же его девушка.
Эмма встревоженно переглянулась с Кристиной, чьи темные глаза стали совсем огромными. Джулиан выглядел так, словно его вот-вот вырвет кровью. Это выражение промелькнуло у него на лице лишь на краткий миг, а потом он снова напустил на себя равнодушный вид, но Эмма поспешила с извиняющейся улыбкой отстраниться от Марка.
– Рыбка у меня не выживет, – сказала она. – Да мне даже на цветок в горшке посмотреть достаточно, чтоб он завял.
– Полагаю, у меня возникла бы та же проблема, – заявил Марк, не сводя с рыбки глаз. – Какая жалость! Я хотел назвать его Магнусом, потому что у него чешуйки блестят.
Кристина хихикнула. Магнус Бейн был верховным колдуном Бруклина и питал слабость ко всему блестящему.
– Полагаю, лучше отпустить его на волю, – провозгласил Марк. Прежде, чем кто-либо успел что-то сказать, он подошел к перилам и вытряхнул пакетик в море.
– Никто не хочет ему сказать, что золотые рыбки пресноводные и в океане не живут? – тихо спросил Джулиан.
– Не горю желанием, – сказала Кристина.
– Он что, только что убил Магнуса? – спросила Эмма, но прежде, чем Джулиан успел ответить, Марк резко развернулся к ним.
На его лице больше не было ни следа веселья.
– Я только что видел, как что-то взобралось по свае под пирсом. Что-то крайне нечеловекоподобное.
Эмму пробрала легкая дрожь. Демоны, избравшие своим обиталищем океан, на суше показывались редко. Иногда ей снились кошмары о том, как океан выворачивается наизнанку и изрыгает на пляж свое содержимое: поросших шипами и щупальцами склизких почерневших тварей, полураздавленных толщей воды.
Секунду спустя Сумеречные охотники обнажили оружие – Эмма сжимала свой меч, Кортану, доставшийся ей от родителей золотой клинок. Джулиан вынул из ножен клинок серафимов, а Кристина – свой нож-бабочку.
– Куда оно направилось? – спросил Джулиан.
– К концу пирса, – сказал Марк; он единственный пока еще не потянулся за оружием, но Эмма знала, насколько он проворен. В Дикой Охоте его прозвали «эльфийской стрелой» – так быстр и точен он был что с луком и стрелами, что с метательным клинком. – К парку развлечений.
– Я туда, – сказала Эмма. – Постараюсь увести его от пирса. Марк, Кристина, вы – вниз и хватайте его, если попытается заползти обратно в воду.
Они едва успели кивнуть, и Эмма побежала со всех ног. Ветер трепал ее за косы, пока она пробиралась сквозь толпу к ярко освещенному парку на конце пирса. Кортана тепло и прочно лежала в руке, а ноги так и летели по покоробленным морем деревянным доскам. Эмма чувствовала себя свободной – тревоги отброшены, тело и разум сосредоточились на цели.
Она слышала позади себя шаги. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это Джулиан. Его шаги звучали у нее за спиной на протяжении всех тех лет, что она была боевым Сумеречным охотником. Когда проливалась ее кровь, проливалась и его. Он спасал жизнь ей, а она ему. Он был частью ее самой, когда она становилась воином.
– Там! – услышала она голос Джулиана, но уже и сама увидела темный, бугристый силуэт, карабкавшийся по опорам колеса обозрения. Вокруг продолжали кружиться вагончики, и ничего не подозревавшие пассажиры пищали от восторга.
Эмма добежала до колеса и принялась проталкиваться к нему сквозь толпу. Прежде, чем добраться до пирса, они с Джулианом наложили на себя руны гламора, так что простецы их не видели. Это, впрочем, вовсе не означало, что они не чувствовали присутствия Эммы и Джулиана. Все в очереди вопили и ругались, когда Эмма наступала им на ноги и толкалась локтями, пробираясь вперед.
Один из вагончиков, покачиваясь, прибыл вниз, и парочка – девушка, жевавшая сиреневую сладкую вату, и ее долговязый парень, весь в черном – как раз собиралась в него забраться. Подняв глаза, Эмма заметила тень движения – головоногий демон скользнул наверх и обвился вокруг опоры колеса. Выругавшись, Эмма оттолкнула парочку, едва не сбив их с ног, и запрыгнула в вагончик. Тот был восьмиугольный, с опоясывавшей его изнутри скамейкой, и свободного места, чтобы стоять, хватало. Пока вагончик поднимался, унося ее от хаоса, который она устроила внизу, до Эммы доносились вопли – парочка, которая хотела сесть в вагончик, орала на кассира, а люди, которые стояли за ними в очереди, орали друг на друга.
Вагончик качнулся – Джулиан, расшатав его, приземлился рядом с Эммой. Он запрокинул голову:
– Ты его видишь?
Эмма прищурилась. Демона она видела, она была в этом уверена, но сейчас он как будто исчез. С этой точки колесо обозрения казалось мешаниной ярких огней, вертящихся штырей и выкрашенных в белый цвет железных оградок. Два вагончика под ней и Джулианом были пусты; в очереди, должно быть, все еще пытались восстановить порядок.
Отлично, подумала Эмма. Чем меньше людей сядет на колесо, тем лучше.
– Стой, – она почувствовала, как Джулиан взял ее под руку – и повернул. Эмма напряглась всем телом. – Руны, – коротко сказал он, и Эмма поняла, что в свободной руке он держит стило.
Вагончик, в котором они стояли, продолжал идти вверх. Эмме был виден распростершийся внизу пляж: темная вода, плещущая на песок, и вертикально вздымающиеся над шоссе холмы Палисадес-Парка, увенчанные полосой травы и деревьев.
Сквозь яркий свет огней пирса звезды сияли тускло – но все же сияли. Джулиан держал ее за руку не грубо и не нежно – но с какой-то врачебной отстраненностью. Он перевернул руку Эммы ладонью вверх и начал быстро чертить стилом по ее запястью, рисуя защитные руны, руны скорости, ловкости и обостренного слуха.
Ближе, чем сейчас, Эмма не подходила к Джулиану две недели. И от этого голова у нее пошла кругом, словно она была слегка навеселе. Джулиан наклонил голову, не отрывая глаз от того, что делал, и Эмма воспользовалась возможностью насмотреться на него.
Огни колеса теперь сияли янтарным и желтым; они словно осыпали золотом загорелую кожу Джулиана. Его шелковистые и волнистые волосы свободно ниспадали. Эмма знала, до чего мягкой была кожа в уголках его рта, и каково касаться его плеч – сильных, твердых и полных жизни. Ресницы его были длинными и густыми, такими темными, как будто их чернили углем; казалось даже, что если Джулиан моргнет, с его ресниц посыплется сажа.
Он был прекрасен. Всегда был прекрасен, но заметила она это слишком поздно. И теперь стояла, опустив руки, с болью во всем теле потому, что не могла его коснуться. И никогда больше не сможет.
Он закончил рисовать руны, подал Эмме стило рукояткой вперед, и та молча взяла его. Джулиан оттянул в сторону воротник футболки под доспехами. Кожа там была на тон светлее загорелых лица и рук – в несколько слоев покрытая бледными метками рун, сила которых уже была исчерпана, и они истаяли.
Чтобы нанести на него метку, Эмме пришлось подойти на шаг ближе. Под кончиком стила расцветали руны ловкости и ночного зрения. Голова Эммы доставала Джулиану как раз до подбородка. Она смотрела прямо на его шею и видела, как он сглотнул.
– Просто скажи мне, что ты с ним счастлива, – проговорил он. – Что ты счастлива с Марком.
Эмма подняла голову. Она закончила рисовать руны, и Джулиан потянулся, чтобы забрать стило из ее руки. Впервые за время, показавшееся ей вечностью, Джулиан смотрел прямо на нее. Его глаза стали темно-синими, цвета ночного неба и моря – которые теперь, когда вагончик поднялся на самый верх, заслонили собой весь мир.
– Я счастлива, Джулс, – сказала она. Пусть будет еще одна ложь среди многих других… Эмма была не из тех, кому ложь давалась легко, но она постепенно училась. Оказалось, что она была вполне способна лгать, когда от этого зависит безопасность тех, кого она любит. – Это правильнее… и безопаснее для нас обоих.
Очертания его нежных губ стали жестче.
– Это не…
Эмма ахнула. За его спиной вздыбилось извивающееся чудище. Его шкура переливалась, как нефтяная пленка. Оно обвило спицу колеса изодранными щупальцами. Демон разинул пасть – идеально круглую, с жуткими клыками.
– Джулс! – завопила она и, уцепившись на лету за один из узких железных штырей между спицами, выпрыгнула из вагончика. Повиснув на одной руке, Эмма наотмашь рубанула Кортаной и зацепила попятившегося кальмара. Демон испустил пронзительный вой, брызнул ихор. Эмма вскрикнула, когда, обжигая кожу, он плеснул ей на шею.
В круглое ребристое тело демона вонзился нож. Подтянувшись на штырь, Эмма посмотрела вниз и увидела, как Джулиан балансирует на бортике вагончика, второй нож – уже в руке. Он прицелился и метнул второй клинок…
Тот со звоном отрикошетил от дна пустого вагончика. Демон-кальмар стремительно скрылся. Эмма слышала, как он карабкается вниз по перекрещенным металлическим балкам колеса.
Эмма убрала Кортану в ножны и поползла вниз – на дно колеса. Вокруг сияли золотые и лиловые гирлянды.
Руки, выпачканные кровью и ихором, скользили, спускаться было трудно. Вид, открывавшийся с колеса обозрения, тем не менее, был прекрасным: море и песок, куда ни кинь взгляд, как будто Эмма висела, уцепившись за край мира.
Она чувствовала привкус крови и соли во рту. Внизу она видела Джулиана, который тоже выбрался из вагончика и полз по штырю ниже того, на котором висела Эмма. Джулиан поднял на нее глаза и показал пальцем; Эмма проследила за его рукой и увидела кальмара почти у центра колеса.
Щупальца демона так и хлестали вокруг туши, молотя по оси колеса. Эмма чувствовала, как дрожь проходит через ее кости. Она запрокинула голову, пытаясь понять, что затеяло чудовище, и похолодела: в самом центре аттракциона находился огромный винт, удерживавший колесо обозрения на опорах. Кальмар раскачивал винт, пытаясь выдернуть его. Если ему это удастся, вся конструкция сорвется с креплений и съедет с пирса, как сорвавшееся велосипедное колесо.
Эмма понимала, что тогда никто не выживет – ни пассажиры колеса, ни те, кто окажется рядом. Колесо рухнет под собственным весом и раздавит всех в лепешку. А чудовищу только того и было нужно, ведь демоны питаются разрушением и энергией смерти. Эту тварь ожидает настоящий пир.
Колесо обозрения качнулось. Кальмар крепко вцепился щупальцами в железный винт и крутил его из стороны в сторону. Эмма поползла вдвое быстрее, но она всё еще была слишком высоко. Джулиан был ближе к чудовищу, но она знала, что у него было только два ножа, которые он уже метнул, и клинки серафимов, длины которых ему не хватит, чтобы достать демона.
Джулиан посмотрел на нее и вытянулся вдоль железного штыря; обвил его левой рукой, чтобы не упасть, и вытянул правую с раскрытой ладонью.
Эмма тут же поняла, что он задумал. Она набрала побольше воздуху в грудь – и отпустила штырь.
Она рухнула вниз, к Джулиану, и, падая, тянулась к его руке. Их пальцы соприкоснулись, и сцепились, и Эмма услышала, как охнул Джулиан, приняв на себя ее вес. Эмма качнулась вперед и вниз, уцепившись за руку Джулиана, а свободной рукой выхватила Кортану из ножен. Инерция падения пронесла ее вперед и швырнула к центру колеса.
Кальмар поднял голову, и Эмма, которая летела прямо в нее, впервые увидела его глаза – овальные, затянутые зеркальной защитной пленкой. Казалось, они слегка расширились, как человеческие, когда Эмма взмахнула Кортаной. Пробив череп, она вонзила клинок прямо в мозг демона.
Соскальзывая с клинка, тварь в агонии молотила щупальцами и наконец рухнула вниз.
Эмме показалось, что где-то далеко внизу раздался всплеск. Но раздумывать об этом времени не было. Джулиан крепче стиснул ее руку и тянул наверх. Она сунула Кортану обратно в ножны, а он тащил ее все выше и выше – на штырь, на котором лежал сам, так что половиной тела Эмма неуклюже растянулась прямо на Джулиане.
Джулиан все еще не отпускал ее руку и тяжело дышал. Их взгляды встретились – всего на секунду. Колесо обозрения медленно кружилось, опуская их на землю. Эмма видела толпу на пляже, блеск воды у берега, и даже темную и светлую макушки, которые вполне могли принадлежать Марку и Кристине…
– Неплохо работаем в команде, – наконец изрек Джулиан.
– Знаю, – сказала Эмма, и она действительно знала. И это было хуже всего – Джулиан прав, они даже сейчас безупречны как парабатаи. Как боевые товарищи. Как идеально подобранная пара солдат, которым никогда, никогда в жизни не суждено разлучиться.
Марк и Кристина ждали их, стоя под пирсом. Марк снял обувь и по щиколотку вошел в океан. Кристина складывала нож-бабочку. Песок у ее ног был весь в постепенно подсыхающей слизи.
– Видели, как этот недокальмар свалился с колеса обозрения? – спросила Эмма, когда они с Джулианом подошли ближе.
Кристина кивнула.
– Рухнул на мелководье, но еще не сдох. Так что Марк оттащил его на берег, и мы его прикончили. – Она пнула песок. – Такая мерзость, и Марк весь в слизи перемазался.
– А я в ихоре, – сказала Эмма, оглядывая свои испачканные доспехи. – Грязная была работа.
– Но даже так ты очень красива, – с учтивой улыбкой заметил Марк.
Эмма улыбнулась в ответ – как смогла. Она была очень благодарна Марку, который подыгрывал ей, ни на что не жалуясь, хотя наверняка находил все это странным. По мнению Кристины, Марк тоже извлекал выгоду из их притворства, хотя Эмма не могла даже предположить, какую. Не похоже было, чтобы Марку нравилось врать – он провел так много времени среди фэйри, неспособных лгать, что теперь любая ложь казалась ему противоестественной.
Джулиан отошел от них на шаг и теперь снова негромко говорил по телефону. Марк с плеском выбрался из воды и сунул мокрые ноги в ботинки. Ни на нем, ни на Кристине сейчас не было полного гламора, и Эмма заметила пристальные взгляды прохожих: Марк был высоким и очень красивым, и его глаза сияли ярче огней на колесе обозрения. Один его глаз был голубой, а другой – золотой.
А еще потому что в нем было нечто неуловимо странное: шлейф дикости, свойственной стране фэйри, который неизменно напоминал Эмме о не знавших плуга бескрайних просторах, о свободе и беззаконии. Я потерянное дитя, словно говорили его глаза. Отыщи меня.
Он потянулся к Эмме и заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Эмму захлестнула волна чувств: грусть и восторг, и тоска по чему-то – хотя по чему именно, она и сама не знала.
– Звонила Диана, – сказал Джулиан. Даже не глядя на него, Эмма представила себе его лицо, когда он это говорил – серьезность, вдумчивость, тщательный анализ ситуации, какой бы та ни была. – Прибыли Джейс и Клэри с посланием от Консула. Они созвали в Институте собрание, и хотят видеть нас там. Прямо сейчас.