В дверь постучали. Пять раз, быстро, громко, настойчиво.
Я всегда определяю по стуку. Определю, что стук плохой, – не открываю.
Этот был наполовину плохой.
– Войдите, – сказал я.
Дверь распахнулась. Мужчина, пятидесяти с лишним, отчасти богатый, отчасти нервный, ноги великоваты, слева на лбу бородавка, глаза карие, галстук, 2 автомобиля, 2 дома, бездетный. Бассейн воды, играет на бирже, довольно глуп.
Он стоял, слегка потел и глядел на меня.
– Садитесь, – сказал я.
– Я Джек Басс, – сказал он, – и…
– Знаю.
– Что?
– Вы думаете, что ваша жена совокупляется с кем-то или с кеми-то.
– Да.
– Ей двадцать с чем-то.
– Я хочу получить доказательства, а потом хочу получить развод.
– К чему эти хлопоты, Басс? Разведитесь, и все.
– Мне нужны доказательства, что она… она…
– Плюньте. И так и так она получит свои деньги. На дворе Новая Эра.
– Это как понять?
– Называется: развод без претензий. Не важно, кто что вытворял.
– Как это?
– Ускоряет отправление правосудия – в судах не такая толкучка.
– Но какое же это правосудие?
– Там считают иначе.
Басс сидел в кресле, дышал и смотрел на меня. Мне надо распутать дело Селина, разыскать Красного Воробья, а тут этот дряблый пузырь, озабоченный тем, что кто-то заделывает его жене.
Наконец он заговорил.
– Я просто хочу выяснить. Хочу выяснить для себя.
– Я недешево стою.
– Сколько?
– Шесть зеленых в час.
– По-моему, это не так много.
– А по-моему, в самый раз. У вас есть фотография жены?
Он залез в бумажник, вынул карточку, дал мне. Я посмотрел.
– Ух ты! Она правда так выглядит?
– Да.
– У меня от одного ее вида встает.
– Что еще за остроты?
– Ах, извиняюсь… Но фотография останется у меня. Я верну ее, когда кончу.
Я положил фотографию в бумажник.
– Она еще живет с вами?
– Да.
– И вы уходите на работу?
– Да.
– И тогда, случается, она…
– Да.
– И что же заставляет вас думать, будто она…
– Признаки, телефонные звонки, голоса у меня в ушах, перемены в ее поведении, самые разные вещи.
Я подвинул к нему блокнот.
– Напишите ваш адрес, домашний и рабочий; телефон, домашний и рабочий. С этого и начнем. Я ее возьму за жопу. Я все раскрою.
– Что?
– Я берусь за это дело, мистер Басс. По увенчании его вы будете оповещены.
– Увенчании? – переспросил он. – Слушайте, у вас голова в порядке?
– Извращениями не страдаю. А вы?
– О да, я тоже.
– Тогда не волнуйтесь, я тот, кто вам нужен, я возьму ее за жопу!
Басс медленно поднялся из кресла. Пошел к двери, потом обернулся.
– Вас рекомендовал Бартон.
– Ага, опять обратно! Всего хорошего, мистер Басс.
Дверь закрылась, и он ушел. Молодчина Бартон.
Я вынул ее фото из бумажника и сидел, смотрел.
Ну сука, думал я, ну сука.
Я встал, запер дверь, снял трубку с телефона.
Я сидел за столом и смотрел на фото. Ну сука, думал я, я тебя прищучу! Я тебе сделаю! Не жди пощады! Я тебя поймаю с поличным! Я тебя накрою! Ну шлюха, ну держись! Ну шлюха!
Я задышал тяжело, я расстегнул молнию. Тут началось землетрясение. Я уронил фото и нырнул под стол. Трясло как следует, баллов шесть. Продолжалось это минуты две. Потом кончилось. Я вылез из-под стола все еще расстегнутый. Нашел фотографию, засунул в бумажник, застегнулся. Секс – это западня, ловушка. Это для животных. Я не такой дурак, чтобы на это клюнуть. Я положил трубку на телефон, открыл дверь, вышел, запер дверь и направился к лифту. Меня ждала работа. Я был лучшим сыщиком Лос-Анджелеса и Голливуда. Нажал кнопку и стал ждать, когда подъедет блядская кабина.
Остаток дня и ночь пропускаю – никаких действий, заслуживающих рассказа.
На другое утро в 8 часов я сидел в своем «фольксвагене» напротив дома Джека Басса. Трещала голова с похмелья, и я читал «Лос-Анджелес тайме». Кое-что я успел выяснить. Жену Басса звали Синди. Синди Басс, в девичестве Синди Мейбелл. Из газетных вырезок явствовало, что она была победительницей мелкого конкурса красоты, Мисс Чили-На-Вынос 1990 года. Модель, актриса на выходах, любит лыжи, обучается игре на фортепиано, любит бейсбол и водное поло. Любимый цвет – красный. Любимый фрукт – банан. Любит прикорнуть днем. Любит детей. Любит джаз. Читает Канта. Ну да. Надеется, что однажды войдет в бар, и т. д. и т. д. Познакомилась с Джеком Бассом за рулеткой в Лас-Вегасе. Через две ночи они поженились.
Около 8.30 Джек Басс задним ходом выехал на своем «мерседесе» и отправился на свой административный пост в «Ацтек петролеум корпорейшн». Остались я и Синди. Я намеревался ее расколоть. Она была в моей власти. Я еще раз проверил фото. Я начал потеть. Я опустил козырек в кабине. Шлюха, она гуляет от Джека Басса.
Я снова засунул фото в бумажник. У меня возникло суеверное чувство. Что со мной? Двинулся на этой дамочке? У нее кишечник как у всех. Волосы в ноздрях. Сера в ушах. Тоже мне. С чего это ветровое стекло передо мной пошло волнами? Должно быть, с похмелья. Водка с прицепами. Приходится расплачиваться. Но что хорошо, когда ты пьяница, – у тебя не бывает запора. Я порой прислушивался к своей печени, но моя печень молчала, она ни разу не сказала: «Перестань, ты убиваешь меня, а я убью тебя!» Если бы у нас была говорящая печень, нам не понадобилось бы Общество анонимных алкоголиков.
Я сидел в машине и ждал, когда выйдет Синди.
Было душное утро.
Я, должно быть, уснул в машине. Не знаю, что меня разбудило. Но теперь ее «мерседес» задним ходом выезжал на улицу. Она развернулась, поехала на юг, и я пристроился сзади. Красный «мерседес». Я проследовал за ней до шоссе на Сан-Диего; она встала в левый ряд и дала по газам. Семьдесят пять миль в час. Похоже, ей не терпелось. Ей приспичило. Что-то шевельнулось у меня между ног. Лоб покрылся пленкой пота. Она разогналась до восьмидесяти. Как ее разбирает, суку! Синди, Синди! Я держался в четырех корпусах за ней. Я ее прищучу, так прищучу, как ее никто не прищучивал. Вот так! Настичь и оформить. Я Ник Билейн, я покажу ей, где раки зимуют! В зеркале заднего обзора замелькал красный огонь.
Черт!
Я перешел в правый ряд, остановился на обочине, вылез. Полицейские остановились в пяти корпусах от меня.
Вылезли и встали по обе стороны от своей машины. Я направился к ним, полез за бумажником. Высокий выхватил из кобуры револьвер, навел на меня.
– Стоять!
Я остановился.
– Какого черта – ты застрелить меня хочешь? Ну, давай, давай, застрели меня!
Низенький зашел сзади, завернул мне руку, подвел меня к полицейской машине и бросил лицом на капот.
– Говнюк! – сказал он. – Знаешь, что мы делаем с такими засранцами?
– Да уж как не знать.
– Смотри, какой умный засранец! – сказал низенький.
– Спокойно, Луи, – сказал высокий, – у кого-нибудь может оказаться видеокамера. Тут не место.
– Терпеть не могу умных, Билл!
– Мы его оформим, Луис. Оформим по всем правилам, но попозже.
Я был прижат к капоту. Автомобили на шоссе притормаживали. Зеваки глазели.
– Кончайте, ребята, – сказал я, – из-за нас затор на шоссе.
– Ты думаешь, нам не насрать? – спросил Билл.
– Ты угрожал нам, ты бежал к нам и лез рукой за пояс! – завопил Луи.
– Я полез за бумажником. Я хотел показать вам удостоверение. Я детектив с лос-анджелесской лицензией. Я вел наблюдение за подозреваемым.
Луи выпустил мою руку из мертвого захвата.
– Встань.
– Сейчас.
– А теперь медленно достань бумажник и вынь водительские права.
Я вручил ему сложенный листок.
– Это что еще такое? – спросил он. И вернул мне. – Разверни и отдай обратно.
Я развернул и сказал:
– Это как бы временные права. Старые у меня забрали – я не пересдал экзамен, письменный. А с этими я могу ездить в течение недели, до следующего экзамена.
– Ты что же, экзамен не сдал?
– Да.
– Слышишь, Билл, этот урод не мог сдать на права!
– Ну? Правда?
– Голова была занята другим…
– Похоже, она у тебя ничем не занята, – фыркнул Луи.
– Ну смех, – сказал Билл.
– И ты, значит, зарегистрированный детектив? – спросил Луи.
– Да.
– Не верится.
– Я преследовал подозреваемого, когда вы меня остановили. Еще чуть-чуть, и я бы взял ее за жопу.
Я вручил Луи фотографию.
– Мама родная! – сказал он.
Он уставился на карточку. Фотография была в рост. Синди была в мини и в открытой блузке, очень открытой.
– Эй, Билл, глянь-ка!
– Я сидел у нее на хвосте, Билл, еще чуть-чуть, и я бы взял ее за жопу.
Билл не сводил глаз с карточки.
– Ух-х, ух-х, ух-х, – твердил он.
– Верните мне фотографию. Вещественное доказательство.
– А, ну конечно, – сказал он и с неохотой отдал.
– И все-таки мы должны тебя оформить, – сказал Луи.
– Но не оформим, – сказал Билл, – запишем, что ты ехал семьдесят пять, хотя ты ехал восемьдесят. Но фотографию мы должны изъять.
– Что?
– Не слышал?
– Но это вымогательство! – сказал я.
Билл дотронулся до револьвера.
– Что ты сказал?
– Я сказал – лады.
Я вернул фотографию Биллу. Он стал выписывать квитанцию. Я стоял и ждал. Он дал мне квитанцию.
– Распишись.
Я расписался. Он вырвал ее и вручил мне.
– Уплатить в течение десяти дней, а если не признаешь себя виновным, явишься в суд в указанный день.
– Благодарю вас, сэр.
– И езжай осторожно, – сказал Луи.
– И ты тоже, родной.
– Что?
– Я сказал – хорошо.
Они пошли к своей машине. Я пошел к своей. Влез, завел мотор. Они продолжали сидеть. Я вырулил на полотно и поехал, держа 60.
Синди, думал я, ты мне за это заплатишь! Я тебя так прищучу, как никто тебя не прищучивал!
Доехав до поворота на Портовое шоссе, я свернул и поехал по 110-му, сам не знаю зачем.